JК
Похождения одного матроса :: Станюкович Константин Михайлович
Страница: 34 из 481Никогда не выйти! — с бесконечной тоской прибавила она.
Чайкин недоумевал и искренно жалел Ревекку, хотел было попросить ее объяснить ему, про какое болото она говорит и отчего нельзя из него выйти, но в эту минуту кто-то три раза постучал в двери.
— Это отец. Не говорите ему ни слова о нашем разговоре! — промолвила еврейка и пошла отворять двери.
2
При ярком свете роскошного солнечного утра господин Абрамсон показался Чайкину гораздо старее, чем вчера. И глаза его, глубоко засевшие во впадинах, острые и пронзительные, как у хищной птицы, невольно обращали на себя внимание и несколько пугали, несмотря на приветливую улыбку, игравшую на тонких бескровных губах старого еврея.
— Честь имею поздравить вас, Василий Егорыч! — весело проговорил он, протягивая свою грязную костлявую руку молодому матросу.
— С чем меня проздравлять, Абрам Исакыч? — удивленно спросил Чайкин.
— Теперь уж вас наказывать не будут… Никто не посмеет. Шабаш!.. И теперь вы станете американцем…
— Почему это?
— Ваш клипер только что ушел… Я сам видел!..
— Ушел? — упавшим голосом промолвил Чайкин.
— То-то, ушел, и вы, значит, остались в Америке… Да вы что же повесили нос? Или недовольны, что стали вольным человеком?.. Так это можно поправить… Явитесь к консулу и скажите, что вы остались… Вас отправят на русское судно и…
— Вы, папенька, не пужайте. И так они обескуражены! — заметила дочь.
Чайкин недоумевал и искренно жалел Ревекку, хотел было попросить ее объяснить ему, про какое болото она говорит и отчего нельзя из него выйти, но в эту минуту кто-то три раза постучал в двери.
— Это отец. Не говорите ему ни слова о нашем разговоре! — промолвила еврейка и пошла отворять двери.
2
При ярком свете роскошного солнечного утра господин Абрамсон показался Чайкину гораздо старее, чем вчера. И глаза его, глубоко засевшие во впадинах, острые и пронзительные, как у хищной птицы, невольно обращали на себя внимание и несколько пугали, несмотря на приветливую улыбку, игравшую на тонких бескровных губах старого еврея.
— Честь имею поздравить вас, Василий Егорыч! — весело проговорил он, протягивая свою грязную костлявую руку молодому матросу.
— С чем меня проздравлять, Абрам Исакыч? — удивленно спросил Чайкин.
— Теперь уж вас наказывать не будут… Никто не посмеет. Шабаш!.. И теперь вы станете американцем…
— Почему это?
— Ваш клипер только что ушел… Я сам видел!..
— Ушел? — упавшим голосом промолвил Чайкин.
— То-то, ушел, и вы, значит, остались в Америке… Да вы что же повесили нос? Или недовольны, что стали вольным человеком?.. Так это можно поправить… Явитесь к консулу и скажите, что вы остались… Вас отправят на русское судно и…
— Вы, папенька, не пужайте. И так они обескуражены! — заметила дочь.