JК
Похвала Сергию :: Балашов Дмитрий Михайлович
Страница: 154 из 315Мина странно хрюкнул, набычась, сделал шаг, и вдруг, твердо положив руку на бронь, выдохнул глухо:
— Моя!
Кирилл глянул на широкого в плечах москвича с высоты своего роста, чуть надменно, и, помедлив, назвал цену брони в новгородских серебряных гривнах. Мину дернуло, он повел головою куда-то вбок, рыжими глазами яростно вперясь в ростовского великого боярина, хрипло повторил:
— Моя! — И, в недоуменное, растерянное, гневное лицо Кирилла выдохнул:
— Беру! Так! — Он когтисто сграбастал бронь, чуть согнувши над нею толстые плечи, повторил яро и властно:
— Так беру! Даром! Моя!
Ратники, рассматривавшие бронь, восхищенно цокая, приобалдев, раздались в стороны, глядючи то на своего, то на ростовского боярина: «Что-то будет?» — Голубые очи Кирилла огустели грозовою синью, казалось…
Показалось на миг… И волчонок, старший ростовского боярина, вывернулся было, — не в драку ли готовясь, — в пахучую густоту мужских тяжелых тел, тяжкого злого дыхания ратны… Но вот угасли синие очи ростовского боярина. Голова склонилась на грудь, и голос упал, теряя силу и власть, когда он вопросил москвича затрудненно:
— По коему праву, боярин?
— Праву? Праву?! — повторил, якобы не понимая, Мина. — Праву? выкрикнул он, сжимая кулак. — Не надобна тебе бронь! Вот! — Он потряс кулаком перед лицом Кирилла.
— Моя!
Кирилл глянул на широкого в плечах москвича с высоты своего роста, чуть надменно, и, помедлив, назвал цену брони в новгородских серебряных гривнах. Мину дернуло, он повел головою куда-то вбок, рыжими глазами яростно вперясь в ростовского великого боярина, хрипло повторил:
— Моя! — И, в недоуменное, растерянное, гневное лицо Кирилла выдохнул:
— Беру! Так! — Он когтисто сграбастал бронь, чуть согнувши над нею толстые плечи, повторил яро и властно:
— Так беру! Даром! Моя!
Ратники, рассматривавшие бронь, восхищенно цокая, приобалдев, раздались в стороны, глядючи то на своего, то на ростовского боярина: «Что-то будет?» — Голубые очи Кирилла огустели грозовою синью, казалось…
Показалось на миг… И волчонок, старший ростовского боярина, вывернулся было, — не в драку ли готовясь, — в пахучую густоту мужских тяжелых тел, тяжкого злого дыхания ратны… Но вот угасли синие очи ростовского боярина. Голова склонилась на грудь, и голос упал, теряя силу и власть, когда он вопросил москвича затрудненно:
— По коему праву, боярин?
— Праву? Праву?! — повторил, якобы не понимая, Мина. — Праву? выкрикнул он, сжимая кулак. — Не надобна тебе бронь! Вот! — Он потряс кулаком перед лицом Кирилла.