Пожары   ::   Горький Максим

Мужик фыркал и плевался, кропя встрёпанную бороду и разорванную рубаху свою брызгами крови; нос и губы у него были разбиты, а неподвижные, точно слепые, глаза улыбались жалкой ребячьей улыбкой.

- Куда это вы его? - строго спросил староста.

Солдат-татарин, добродушно ухмыляясь, ответил:

- Поджог делал, огонь тащил место на местам!

Его товарищ сердито добавил:

- Поджигал, мы видели! Раздувал.

- Ну-у, видели, как жа-а! Закуривал я...

- Нам за вами приказано глядеть, а он зажёг ветку и подкладывает...

- Ну-у, ка-ак жа-а! Зажёг! К сапогу пристала...

Солдат ударил мужика по шее.

- Нет, погоди, ты не бёй, - внушительно сказал староста. - Этот - наш мужик. Этот мужик, я тебе скажу, не в разуме...

- Сади его на цепь...

Сердито, но неохотно заспорили, а по болоту кружились огни, встречая мужиков, бежавших из лесу. Человек семь, тяжело подпрыгивая, направлялось к нам, вот они подбежали и свалились на песок у холма, кашляя, хрипя, ругаясь.

- Чуть не захватило...

- Птицы сколь погибло...

При виде злых, измученных мужиков солдаты стали миролюбивее и, оставив избитого ими, ушли сквозь тёплый дым, - он становился синее и всё более едким. По болоту хлопотливо бегали огоньки, окружая стволы деревьев, блекла и скручивалась, желтея, листва ольхи и берёз, шевелились лишаи на стволах сосен, превращаясь во что-то живое, похожее на пчёл.