JК
Пожить в тени баобабов :: Прашкевич Геннадий Мартович
Страница: 47 из 60Все ясно?
– Угу, – сказал Хисаич.
– Не слышу вопросов.
– Вопросов не имеем, – угрюмо буркнул Игорек.
– Ну и слава Богу. А я, значит, теперь домой.
Николай Петрович включил зажигание и мотор сдержанно заурчал, забегали по стеклу дворники.
– Мне сегодня еще вычислять, куда этот бык смотался. Не было печали… Хорошо, если домой сбежал, а если шастает по Питеру?… Не наделай вы ошибок, ребята, сейчас бы сидели дома.
– Да что там… Виноваты… Кругом виноваты…
– Вот и лады. Выматывайтесь.
Он дождался, пока они выйдут, и остановил Хисаича.
Нахлобучив на голову выцветшую кепку, Хисаич громоздко наклонился к опущенному стеклу.
– Ты, Хисаич, позвони, – негромко сказал Николай Петрович. – Пусть поздно будет, все равно позвони. Я сегодня рано не лягу.
Увидев, что Игорек нырнул в «шестерку», поставленную под мокрой каменной стеной, добавил негромко:
– И еще… Хисаич… Ты присмотри за Игорьком… Что-то в последнее время он нервничает… Стал какой-то смурной, огрызается… А нам Игорька надо беречь… Самый точный ствол Питера… С чего бы ему нервничать, а, Хисаич?… Ты присмотри за ним… Может, устал…
– Так все устали, Николай Петрович. Жизнь такая.
– Это ты верно сказал – жизнь…
И, вздохнув, добавил непонятно:
– Какая-никакая, а жизнь…
Дождь.
Свет проходящих машин.
Ночные мгновенные радуги.
Игорек уверенно вел «шестерку».
Он знал Питер.
Он любил и ненавидел Питер.
– Угу, – сказал Хисаич.
– Не слышу вопросов.
– Вопросов не имеем, – угрюмо буркнул Игорек.
– Ну и слава Богу. А я, значит, теперь домой.
Николай Петрович включил зажигание и мотор сдержанно заурчал, забегали по стеклу дворники.
– Мне сегодня еще вычислять, куда этот бык смотался. Не было печали… Хорошо, если домой сбежал, а если шастает по Питеру?… Не наделай вы ошибок, ребята, сейчас бы сидели дома.
– Да что там… Виноваты… Кругом виноваты…
– Вот и лады. Выматывайтесь.
Он дождался, пока они выйдут, и остановил Хисаича.
Нахлобучив на голову выцветшую кепку, Хисаич громоздко наклонился к опущенному стеклу.
– Ты, Хисаич, позвони, – негромко сказал Николай Петрович. – Пусть поздно будет, все равно позвони. Я сегодня рано не лягу.
Увидев, что Игорек нырнул в «шестерку», поставленную под мокрой каменной стеной, добавил негромко:
– И еще… Хисаич… Ты присмотри за Игорьком… Что-то в последнее время он нервничает… Стал какой-то смурной, огрызается… А нам Игорька надо беречь… Самый точный ствол Питера… С чего бы ему нервничать, а, Хисаич?… Ты присмотри за ним… Может, устал…
– Так все устали, Николай Петрович. Жизнь такая.
– Это ты верно сказал – жизнь…
И, вздохнув, добавил непонятно:
– Какая-никакая, а жизнь…
Дождь.
Свет проходящих машин.
Ночные мгновенные радуги.
Игорек уверенно вел «шестерку».
Он знал Питер.
Он любил и ненавидел Питер.