JК
Преступление Сильвестра Бонара :: Франс Анатоль
Страница: 162 из 209В таком случае простите старика, отвыкшего от света, не созданного для разговора с дамами и глубоко огорченного своей ошибкой.
Мэтр Муш тихонько сел на свое место и, так как орехи были съедены, стал резать пробку.
Несколько секунд мадемуазель Префер разглядывала меня жесткими кругленькими глазками, каких я у нее еще не видел, затем вновь обрела свою слащавую любезность. Медовым голосом она воскликнула:
– Ах, эти ученые! Эти кабинетные люди! Совсем как дети! Да, господин Бонар, вы настоящий ребенок.
Обернувшись к притихшему и занятому пробкой нотариусу, она молящим голосом сказала:
– О! Не осуждайте его! Не осуждайте! Не думайте о нем плохого, прошу вас. Не думайте! Неужели мне надо вас просить об этом на коленях?
Мэтр Муш исследовал со всех сторон пробку, ничем другим не проявив себя.
Я был в негодовании; судя по жару в голове, щеки мои, должно думать, сильно раскраснелись. Это обстоятельство оправдывало те слова, которые я услыхал сквозь шум в висках:
– Наш бедный друг меня пугает. Господин Муш, будьте добры отворить окно. Мне кажется, ему поможет компресс из арники.
Я выбежал на улицу с невыразимым чувством отвращения и ужаса.
20 декабря.
Целую неделю я ничего не слышал о заведении Префер. Не в силах оставаться дольше без вестей о Жанне и полагая сверх того, что у меня есть долг перед самим собою – но отступать, я направил путь свой в Терн.
Мэтр Муш тихонько сел на свое место и, так как орехи были съедены, стал резать пробку.
Несколько секунд мадемуазель Префер разглядывала меня жесткими кругленькими глазками, каких я у нее еще не видел, затем вновь обрела свою слащавую любезность. Медовым голосом она воскликнула:
– Ах, эти ученые! Эти кабинетные люди! Совсем как дети! Да, господин Бонар, вы настоящий ребенок.
Обернувшись к притихшему и занятому пробкой нотариусу, она молящим голосом сказала:
– О! Не осуждайте его! Не осуждайте! Не думайте о нем плохого, прошу вас. Не думайте! Неужели мне надо вас просить об этом на коленях?
Мэтр Муш исследовал со всех сторон пробку, ничем другим не проявив себя.
Я был в негодовании; судя по жару в голове, щеки мои, должно думать, сильно раскраснелись. Это обстоятельство оправдывало те слова, которые я услыхал сквозь шум в висках:
– Наш бедный друг меня пугает. Господин Муш, будьте добры отворить окно. Мне кажется, ему поможет компресс из арники.
Я выбежал на улицу с невыразимым чувством отвращения и ужаса.
20 декабря.
Целую неделю я ничего не слышал о заведении Префер. Не в силах оставаться дольше без вестей о Жанне и полагая сверх того, что у меня есть долг перед самим собою – но отступать, я направил путь свой в Терн.