Презрение   ::   Моравиа Альберто

Да, впрочем, что бы это дало? Эмилия, конечно, сказала бы, что я не прав, и, пожалуй, напомнила бы мне с грубой технической точностью некоторые свои чувственные порывы, в которых была опытность, жажда наслаждения, страстность, эротическое неистовство все, кроме нежности и невыразимого самозабвения подлинной любви.

Поняв, что объяснение, которого я так желал, закончив лось ничем, я сказал с отчаянием:

- Словом, как бы то ни было, я убежден, что ты меня больше не любишь. Вот и все.

Прежде чем ответить, Эмилия еще раз внимательно посмотрела на меня. Казалось, по выражению моего лица она старалась понять, как ей следует вести себя. Я давно отметил у нее одну характерную черту: когда Эмилии трудно было решиться на что-то такое, что было ей не по душе, ее красивое, обычно столь правильное и симметричное лицо искажалось одна щека как бы вваливалась, рот перекашивало, растерянные, потускневшие глаза скрывались под веками, словно за семью печатями. Я знал эту ее особенность так бывало всегда, когда Эмилии приходилось принимать неприятное для нее решение или идти против своей воли.

Вдруг она порывисто обняла меня за шею.

- Но зачем ты говоришь мне все это, Риккардо? воскликнула она, однако в голосе ее прозвучали фальшивые нотки. Я люблю тебя... И ничуть не меньше прежнего.

Ее горячее дыхание коснулось моего уха. Она погладила мне лоб, виски, волосы; затем обеими руками крепко прижала мою голову к своей груди.

Я подумал, что Эмилия обняла меня так, чтобы я не видел ее лица, которое, вероятно, было теперь напряженным и озабоченным, как у человека, заставляющего себя делать то, чего ему совсем не хочется.