Притча   ::   Фолкнер Уильям

Озираясь, будто лунатики в кошмаре, не узнающие никого и ничего, они старались запечатлеть в памяти каждый безвозвратно улетающий миг, словно их везли прямо на казнь, удивительно одинаковые, не вопреки, а благодаря тому, что у каждого были своя индивидуальность и свое имя, одинаковые не общностью судьбы, а тем, что каждый нес в эту общую судьбу свою индивидуальность, имя и еще нечто, сугубо личное: способность к тому одиночеству, в котором умирает каждый, - и словно не замечали быстроты, стремительности, с которой недвижимо мчались, будто призраки, привидения или плоские фигуры из картона или жести, торопливо бросаемые одна за другой на сцену, подготовленную к пантомиме страдания и безысходности.

И теперь послышался общий крик - негромкий вопль, начавшийся где-то на Place de Ville с приближением первого грузовика. Издали звучал он резко, пронзительно, протяжно, не злобно, но вызывающе и вместе с тем как-то безлично, словно люди не испускали, не издавали его, а лишь пережидали, будто внезапный шумный и безобидный ливень. Несся вопль, в сущности, от отеля, мимо которого теперь ехали грузовики.