Притча   ::   Фолкнер Уильям

- Он говорил, и голос его уже не был мечтательным, лишь быстрым и бойким, он (связной) едет на грузовике, все трое, он, старик и водитель, жмутся в тесной и темной кабине, так что он ощущает все хрупкое, напряженное тело ликующего старика, прижатого к нему, вспоминает, что сперва его голос звучал так же удивленно и резко, как и стариковский, но вскоре перестал: разговор их был логичен в неразумии, рассудителен и непоследователен, как у детей.

- Скажите еще раз. Кажется, я забыл.

- Для сигнала! - воскликнул старик. - Для оглашения! Оповестить весь мир, что Он воскрес!

- Зенитными снарядами? Тремя милями снарядов? Разве мало одного орудия, чтобы возвестить о Нем? А если достаточно одного, с какой стати задерживать Его воскресение, пока из орудия не выпустят три мили снарядов? Или если по одному снаряду на орудие, то почему лишь три мили орудий? Почему не каждое между Швейцарией и Ла-Маншем? Разве не нужно оповестить и остальных? Чтобы они тоже приветствовали Его? И почему не трубами, горнами? Он узнал бы горны; они бы Его не испугали.

- Разве в Писании не сказано: "Он вернется в громе и молнии"?

- Но не в орудийной пальбе, - сказал связной.

- Так пусть человек поднимет гром! - воскликнул резкий голос. - Пусть человек вопиет "Аллилуйя" и "Осанна" тем же, чем убивал! - Они фантазировали серьезно, как дети, и не менее жестоко.

- И приведет с Собой вашего сына? - спросил связной.

- Моего сына? - сказал старик. - Мой сын погиб.

- Да, - сказал связной. - Как раз это я имел в виду.

- Чушь, - сказал старик; прозвучало это почти как плевок.