Продай свою мать   ::   Севела Эфраим

Я не по своей воле присутствовал при сем, сидя сбоку на диване и слушая гневные разоблачительные речи комсомольских вождей, таких же молодых литовцев и таких же карьеристов, как и Алоизас, но с той лишь разницей, что их родители были действительно бедны, и поэтому им не пришлось привирать в анкетах. Как они топтали своего недавнего коллегу! Как они выслуживались перед майором!

Мне было стыдно. Не знаю, что испытывал майор. Полагаю, чувство брезгливости. Он сидел с каменным лицом и давал литовцам расправляться со своим братом, протянувшим, как и они, руку к сладкому пирогу власти.

Алоизас был обречен. Ему, вне всякого сомнения, предстоял путь в Сибирь, вслед за своей семьей.

Почему ты скрыл, что у отца десять гектаров земли? — с издевкой спрашивали его.

— У меня нет отца. Он умер, — уронив голову, отвечал он.

— Ну, мать. Она владела хутором.

И вдруг Алоизас соскользнул со стула на серый бетонный пол, стал на колени и умоляюще протянул руки к письменному столу, за которым под портретом Сталина сидел майор Таратута. К литовцам он не обращался, их он, как пешек, не принимал в расчет.

— Я готов публично отречься от своей буржуазной матери! — взвыл он. — От своей семьи! Я не хочу в Сибирь! Оставьте меня в Литве! Прошу вас! Я буду служить верой и правдой советской власти…

Речь его захлебнулась в рыданиях. Он закрыл лицо руками, продолжая стоять на коленях.

Никто не проронил ни слова. Всем, видать, было стыдно и за него и за себя. Я не знал, куда глаза девать от неловкости.

— Ну что, товарищи? — обвел всех холодными глазами майор.