JК
Пропущенная глава :: Найман Анатолий
Страница: 31 из 37Но, как говорит в подобных обстоятельствах другой мой друг, художник Олег Целков - "еще надо спросить, хотел ли я нарисовать правильно".
Америка (не Соединенные Штаты, Америка, скорее как концепция Новый, почти Тот Свет - Америка, в которую уезжает Свидригайлов) была местом, где человека тоже "заставляют": жить "правильно", то есть так, чтобы ему было "хорошо". И убежденность в подлинности предлагаемых ценностей, которые, как правило, имеют материальный, довольно точно вычисленный эквивалент, представляемый наглядно, в стоимости сведенных в целостную систему благ, дает здесь сто очков вперед пропаганде любой - коммунистической, националистической - идеологии, всегда в достаточной степени разыгрываемой, строящей турусы на колесах. Но человека "еще надо спросить, хочет ли он жить хорошо", во всяком случае, именно так "хорошо", как ему предлагают. И даже если да, знает ли он и знают ли те, кто предлагает, до каких пределов простирается и до каких пор действует эта хорошесть. "Когда в тысяча девятьсот четырнадцатом году началась Великая Война,- вспоминал Берлин,- евреи ничего не имели против немцев. Хотя немцы тоже были антисемитичные, но они были куда менее антисемитичные, чем русские, конечно. Так что евреи их не звали, но и не имели ничего против того, чтобы они пришли". Всего за двадцать лет до начала Катастрофы. И это еще то, что у всех на виду.
Америка (не Соединенные Штаты, Америка, скорее как концепция Новый, почти Тот Свет - Америка, в которую уезжает Свидригайлов) была местом, где человека тоже "заставляют": жить "правильно", то есть так, чтобы ему было "хорошо". И убежденность в подлинности предлагаемых ценностей, которые, как правило, имеют материальный, довольно точно вычисленный эквивалент, представляемый наглядно, в стоимости сведенных в целостную систему благ, дает здесь сто очков вперед пропаганде любой - коммунистической, националистической - идеологии, всегда в достаточной степени разыгрываемой, строящей турусы на колесах. Но человека "еще надо спросить, хочет ли он жить хорошо", во всяком случае, именно так "хорошо", как ему предлагают. И даже если да, знает ли он и знают ли те, кто предлагает, до каких пределов простирается и до каких пор действует эта хорошесть. "Когда в тысяча девятьсот четырнадцатом году началась Великая Война,- вспоминал Берлин,- евреи ничего не имели против немцев. Хотя немцы тоже были антисемитичные, но они были куда менее антисемитичные, чем русские, конечно. Так что евреи их не звали, но и не имели ничего против того, чтобы они пришли". Всего за двадцать лет до начала Катастрофы. И это еще то, что у всех на виду.