Простая истина   ::   Маканин Владимир Семенович

Уже более щедрый, он стиснул ей руку в ответ, — и зря, потому что Валя, почувствовав, что поощряют, тут же забыла обо всех и обо всем: она продела руку под его рукой, обняла и стала касаться бедром о бедро. Ласковая вся. И близкая. «Вы бы уж легли, что ли», — заметила какая-то ядовитая старушонка. Плевать, подумал Терехов.

— А может, это любовь, — сказал он, хотя и негромко, однако вызывающе, настраиваясь на известную ноту перепалки и скандала, который мог бы сейчас в очереди возникнуть. Мог бы — но не возник. Очередь молчала. Терехов не без некоторой гордости глядел поверх молчащих голов; пот на лбу его и на лице остыл быстро и разом, как и должен пот остывать в такую минуту.

Тем не менее: едва они, от людей и чужих глаз отстранившиеся, прошли по улице несколько шагов, его затрясло, задергало изнутри, и, уже не удивляясь себе, он бросал ей слово за словом:

— Да что же ты виснешь без конца — виснешь! виснешь!..

— А? — она растерялась.

— А, б, в, — передразнил он, — надо же уметь себя вести. Не умеешь, так хотя бы догадывайся, что хорошо; а что плохо!

Она вжала голову в плечи, заплакала; а когда пришли, стала уговаривать его лечь и поспать — решила, что он, дерганый, перенервничал в своей последней командировке (он действительно недавно только вернулся и сам же ей рассказывал, что поездка была хлопотливой).

— Ложись, — уговаривала она, — отоспись хорошенько. Сокол мой.

Валя резала щавель, перья лука, морковку и что-то напевала невыразительное — после того похода в гастроном прошло уже около месяца.