JК
Проступок аббата Муре :: Золя Эмиль
Страница: 418 из 457Однако то был не ты, только ветер все шуршал листьями… Но я отлично знала, что ты придешь. Я прождала бы здесь целые годы.
Потом она спросила:
– Ты меня еще любишь?
– Да, – отвечал он, – я еще люблю тебя.
Смущенные, стояли они друг перед другом. Наступило долгое молчание. Серж был совершенно спокоен и не пытался прервать его. Альбина же раза два открывала рот, но тотчас же закрывала его, дивясь тому, что навертывалось ей на язык. А навертывались ей одни только горькие слова. Она чувствовала, что глаза ее мокры от слез. Что с ней происходит? Почему она не испытывает счастья? Ведь к ней возвратился ее любимый.
– Слушай, – проговорила она наконец, – нам не следует здесь оставаться. Нас леденит эта брешь… Пойдем домой! Дай мне руку!
И они углубились в Параду. Наступала осень. Деревья казались какими-то озабоченными; листья один за другим осыпались с их пожелтевших макушек. На тропинках уже лежал плотным ковром слой пропитанной сыростью мертвой листвы, и шаги звучали на нем, как чьи-то подавленные вздохи. Над лужайками вился дымок, одевавший в траур синеватую даль. Весь сад молчал, и было слышно лишь его трепетное грустное дыхание.
Когда они шли аллеей высоких дерев, у Сержа зубы застучали от холода. Он вполголоса проговорил:
– Как здесь холодно!
– Тебе холодно? – печально прошептала Альбина. – Моя рука тебя больше не греет. Хочешь, я прикрою тебя краем платья?.. Пойдем же, воскресим нашу былую любовь!
И она повела его в цветник. Роща роз еще благоухала. Но поздние цветы издавали горький аромат.
Потом она спросила:
– Ты меня еще любишь?
– Да, – отвечал он, – я еще люблю тебя.
Смущенные, стояли они друг перед другом. Наступило долгое молчание. Серж был совершенно спокоен и не пытался прервать его. Альбина же раза два открывала рот, но тотчас же закрывала его, дивясь тому, что навертывалось ей на язык. А навертывались ей одни только горькие слова. Она чувствовала, что глаза ее мокры от слез. Что с ней происходит? Почему она не испытывает счастья? Ведь к ней возвратился ее любимый.
– Слушай, – проговорила она наконец, – нам не следует здесь оставаться. Нас леденит эта брешь… Пойдем домой! Дай мне руку!
И они углубились в Параду. Наступала осень. Деревья казались какими-то озабоченными; листья один за другим осыпались с их пожелтевших макушек. На тропинках уже лежал плотным ковром слой пропитанной сыростью мертвой листвы, и шаги звучали на нем, как чьи-то подавленные вздохи. Над лужайками вился дымок, одевавший в траур синеватую даль. Весь сад молчал, и было слышно лишь его трепетное грустное дыхание.
Когда они шли аллеей высоких дерев, у Сержа зубы застучали от холода. Он вполголоса проговорил:
– Как здесь холодно!
– Тебе холодно? – печально прошептала Альбина. – Моя рука тебя больше не греет. Хочешь, я прикрою тебя краем платья?.. Пойдем же, воскресим нашу былую любовь!
И она повела его в цветник. Роща роз еще благоухала. Но поздние цветы издавали горький аромат.