JК
Прототипы :: Наседкин Николай
Страница: 10 из 40Тэ-э-эк-с, у меня еще наскребется тугриков на стакан-полтора водки. От базарного пива во рту погано, живот недовольно бурчит.
Я заглядываю в ресторан, выцеживаю у стойки порцию какой-то импортной дряни, вкусом похожей на касторку, задавливаю тошноту холодной котлетой и плетусь домой.
Чуть-чуть на душе легче. В голове, словно белье в стиральной машине, вертятся по кругу всякие мысли, обрывки воспоминаний. Что-то упорно пытается всплыть из омута памяти на поверхность, но срывается и срывается обратно в тьму.
И тут, уже поднимаясь в лифте на свой этаж, я ухватываю ту колючую мысль-воспоминание за хвост - Пашка Банщиков! Нелепая ошеломляющая смерть моего друга детства Павла Банщикова.
3
Село в Сибири, где я жил и рос в детстве - многолюдное, райцентр. Так что всех пацанов своего возраста знать я не мог. Вот и с Пашкой увиделись мы впервые на школьном дворе, на празднике "Здравствуй, школа!" А жил он аж за пять улиц от меня, на Октябрьской. Попали мы с ним в один класс, быстренько сдружились-скорефанились и росли почти что неразлучными все десять школьных лет.
Хотя в нас больше розного имелось, чем общего и сближающего. Я молчун, медлителен, мыслитель, любил посидеть на одном месте, почитать. Читать мог часами, взахлеб. Пашка - говорлив сверх меры, вертелся юлой, задумываться был не мастак и книжки терпеть не мог.
Я заглядываю в ресторан, выцеживаю у стойки порцию какой-то импортной дряни, вкусом похожей на касторку, задавливаю тошноту холодной котлетой и плетусь домой.
Чуть-чуть на душе легче. В голове, словно белье в стиральной машине, вертятся по кругу всякие мысли, обрывки воспоминаний. Что-то упорно пытается всплыть из омута памяти на поверхность, но срывается и срывается обратно в тьму.
И тут, уже поднимаясь в лифте на свой этаж, я ухватываю ту колючую мысль-воспоминание за хвост - Пашка Банщиков! Нелепая ошеломляющая смерть моего друга детства Павла Банщикова.
3
Село в Сибири, где я жил и рос в детстве - многолюдное, райцентр. Так что всех пацанов своего возраста знать я не мог. Вот и с Пашкой увиделись мы впервые на школьном дворе, на празднике "Здравствуй, школа!" А жил он аж за пять улиц от меня, на Октябрьской. Попали мы с ним в один класс, быстренько сдружились-скорефанились и росли почти что неразлучными все десять школьных лет.
Хотя в нас больше розного имелось, чем общего и сближающего. Я молчун, медлителен, мыслитель, любил посидеть на одном месте, почитать. Читать мог часами, взахлеб. Пашка - говорлив сверх меры, вертелся юлой, задумываться был не мастак и книжки терпеть не мог.