Прощание славянки   ::   Южный Вадим

— Вы тоже военный? Как и папа? Тоже Родину защищаете? — в его глазах начал появляться какой-то интерес.

— Да, Игорь, — улыбнулся я, — и учился вместе с папой в военном училище, кровати рядом стояли, и Родину мы с ним одну защищали.

— Дядя Андрей! Вы отомстите за папу и за маму? — его глаза смотрели по-взрослому зло, и в них была такая надежда и вера в меня, что я не мог ответить ему отрицательно.

Я обнял его худенькое мальчишечье тело, чувствуя, как у меня на глазах наворачиваются слезы. Боже мой, еще одна исковерканная судьба! Когда же ты, война, закончишься? Сколько это еще будет длиться!?

Он в свои семь лет ненавидел чеченцев, которые убили его детство, родителей, надежду на счастье. Он знал, что такое ненависть. А там, в Чечне, были такие же сироты, которые ненавидели нас. Самое горькое, что между этими детьми не было большой разницы. Между нами не было разницы. Сколько сирот останется после этой непонятной войны? В этой войне мы все были проигравшими….

1997 год. Москва. Онищенко Геннадий.



— Ну, ты и харю отъел, — раздался в дверях кабинета до боли знакомый насмешливый голос. Сердце мое екнуло. Медленно, еще не веря, что увижу его, поднял голову и посмотрел на вошедшего.

— Андрей! — я бросил бумаги, и чуть не своротив письменный стол, кинулся к нему, — Андрюха!

Господи! Девять лет! Как мне хотелось увидеть его за эти годы! Как я боялся, что он безвестно сгинул на просторах нашей страны, мотыльком сгорев в каком-нибудь национальном конфликте.