Прощание славянки   ::   Южный Вадим

Которая мучила его и потешалась над его страданиями. — Марина повернулась ко мне, в глазах ее стояли слезы, она все поняла. — Да, Марина, это Максим. Мой друг Максим. Поэтому я здесь. И в твой день рождения хочу сказать, что не люблю тебя. Ты мне не нужна.

Я поставил бокал на стол. Марина рыдала. Ее мать, глядя на меня с ненавистью, успокаивала ее. Мы ушли не попрощавшись.

По дороге Сергей, задумчиво глядя на меня, произнес:

— Жестокий ты. Слишком жестокий.

— Может быть… — ответил я. На душе было противно и мерзко.

— И не пожрали… — недовольно пробурчал Генка.

1986 год. Жуков Сергей



Пролетели три года учебы. Казалась, что в погонах прошла целая жизнь, настолько они были наполнены трудностями армейской службы. Генка с Андреем часто до хрипоты спорят на всякие философские темы. Читают всякую муру, которую я никогда бы не взял. Может быть, я такой тупой, но мои способности меня устраивают, и учусь я даже очень неплохо. Сначала я не понимал умственных рассуждений Генки с Андреем об относительности счастья, но когда после зимнего полевого выхода на полигон, где жили в тридцатиградусный мороз в палатках, мы вернулись в родную казарму, я понял, что такое счастье.

Для меня было счастьем спать в кровати раздетым, а не на полигонских нарах в бушлате и зимней шапке под двумя одеялами и просыпаться околевшим. Счастьем было есть в теплой столовой за столом, где пища не замерзает и не превращается в лед, пока ты донесешь ее от раздачи до стола.