JК
Путь в новогоднюю ночь :: Семенов Юлиан Семенович
Страница: 15 из 38Фильм, посвященный верности, никак, ну, никак не может иметь в первооснове своей неверность. И, бога ради, не убеждайте меня, что душой она верна. Я, понимаете ли, матерьялист…
Последнее слово Цыбенко произнес нарочито по-старинному, через мягкий знак.
Взглянув на девушку, он нахохлился и снова начал вертеть стакан коротенькими, плоскими пальцами.
— А когда героиня другого фильма, жена геолога, — снова начал он, сердясь на что-то, — отдается первому встречному, — ах, ах, с тоски! — для меня это тоже не героиня. Терпеть не могу ущербности. А ссылаться в гадостях на тоску и скуку чудовищно в наше время. Вы видели, сколько по Москве расклеено объявлений о наборе рабочих на Север и в Сибирь? А вы знаете, какие дают подъемные? А вот Стивенсону подъемных не давали и проезд не оплачивали. Сам ехал. И вообще тоска — это следствие нездорового воспитания, честное слово.
Наташа покачала головой и сказал задумчиво:
— В жизни всякое бывает, Иван Петрович. Жизнь — не телеграфные столбы, вытянутые по прямой.
Профессор запахнул свою коротенькую цигейковую куртку и пошел к шкафу. Пошуршав там бумагами, он достал большую коробку шоколадных конфет.
— Угощайтесь, — предложил Цыбенко, — это очень вкусно. Вы любите шоколад?
— Не очень.
— Это почему же? Шоколад полезен.
Наташа улыбнулась.
— Знаете, Иван Петрович, мне по возрасту не положено относиться к чему бы то ни было с точки зрения полезности.
Последнее слово Цыбенко произнес нарочито по-старинному, через мягкий знак.
Взглянув на девушку, он нахохлился и снова начал вертеть стакан коротенькими, плоскими пальцами.
— А когда героиня другого фильма, жена геолога, — снова начал он, сердясь на что-то, — отдается первому встречному, — ах, ах, с тоски! — для меня это тоже не героиня. Терпеть не могу ущербности. А ссылаться в гадостях на тоску и скуку чудовищно в наше время. Вы видели, сколько по Москве расклеено объявлений о наборе рабочих на Север и в Сибирь? А вы знаете, какие дают подъемные? А вот Стивенсону подъемных не давали и проезд не оплачивали. Сам ехал. И вообще тоска — это следствие нездорового воспитания, честное слово.
Наташа покачала головой и сказал задумчиво:
— В жизни всякое бывает, Иван Петрович. Жизнь — не телеграфные столбы, вытянутые по прямой.
Профессор запахнул свою коротенькую цигейковую куртку и пошел к шкафу. Пошуршав там бумагами, он достал большую коробку шоколадных конфет.
— Угощайтесь, — предложил Цыбенко, — это очень вкусно. Вы любите шоколад?
— Не очень.
— Это почему же? Шоколад полезен.
Наташа улыбнулась.
— Знаете, Иван Петрович, мне по возрасту не положено относиться к чему бы то ни было с точки зрения полезности.