Путь в новогоднюю ночь   ::   Семенов Юлиан Семенович

— Ой, о чем это вы разговариваете? — подняла брови Нина и расстегнула пуговицу на блузке.

Кругом было тихо, и только остатки борща бурлили в котле. Повариха расстегнула еще одну пуговицу, подошла к Воронову и засмеялась горлом.

— Ты со мной дружи, я добрая…

Воронов опустил глаза и сказал:

— Еще раз ребят бурдой накормишь — акт составлю.

Повернулся и вышел.

Нина застегнула блузку и обиженно поджала губы. А через несколько дней она переехала в новый дом. Столовая была большая, светлая. В кухне печь отделали кафелем, хотя это не было предусмотрено по смете. Повариха смеялась:

— Что мы, в Японии живем, что ли? И без кафеля обойтись можно.

— Это почему же в Японии? — спрашивали ребята.

— Потому, что там все изощренные и со своими бабами не живут, а на стороне нанимают, — объяснила Нина.

Когда работа в столовой кончалась, повариха доставала гитару с белым бантом на деке и начинала петь про подмосковные вечера. Голос у нее был низкий, с хрипотцой, но приятный.

— Тоскует баба, — говорил Сейфуллин, — утешить бы…

Кто-то пустил смешной слух, что Нина и не повариха вовсе, а известная певица и киноартистка и приехала сюда, чтобы сделать кинофильм о геологах.

Когда в поселке стараниями снабженца Геметова открылась промтоварная лавка, Нина пришла к Воронову и спросила его:

— Что у тебя в магазине продают, начальник? Кальсоны да книги. А я женщина. Мне, может, на ваши кальсоны смотреть противно.