JК
Путь в новогоднюю ночь :: Семенов Юлиан Семенович
Страница: 26 из 38Они заглянулик нему, увидели, что девушка спит на плече шофера, и пошли расчищать путь одни.
Стометровую полянку одолели за полчаса. Когда машины въехали в тайгу, Сейфуллин отер пот со лба и сказал мечтательно:
— Сейчас бы семьдесят пять грамм шампанского…
— А двадцать грамм спирта хочешь?
Зная хитрый нрав снабженца, Сейфуллин ничего не ответил, а только вздохнул.
— Чего вздыхаешь?
— Дедушку вспомнил.
— Больше никого не вспомнил?
— Никого.
— Ну, тогда жми.
Машины шли медленно, и снег отлетал от них тугой, словно каучук. Дорогу теперь приходилось расчищать почти через каждые десять километров. Лбы у водителей начали шелушиться от пота, козырьки шапок оторвались и все время налезали на глаза. Геметов скрипел зубами. Проценко пел:
До тебя мне идти далеко,
А до смерти четыре шага.
Гостев поправлял его:
— Шесть, шесть шагов.
— Восемь, — замечал Сейфуллин, — я сам высчитывал.
Наташа смеялась. Геметов переставал скрипеть зубами и переглядывался с шоферами.
А когда во время очередного привала Наташа отобрала у всех шапки и пришила козырьки, Геметов сказал:
— От имени и по поручению, словом… большое спасибо…
Утром 31 декабря Геметов начал нервничать. До экспедиции оставалось никак не меньше сорока километров, причем самых страшных: дорога шла вдоль реки, похожей сейчас на лестницу, составленную из битых, нагроможденных друг на друга зеркал.
Стометровую полянку одолели за полчаса. Когда машины въехали в тайгу, Сейфуллин отер пот со лба и сказал мечтательно:
— Сейчас бы семьдесят пять грамм шампанского…
— А двадцать грамм спирта хочешь?
Зная хитрый нрав снабженца, Сейфуллин ничего не ответил, а только вздохнул.
— Чего вздыхаешь?
— Дедушку вспомнил.
— Больше никого не вспомнил?
— Никого.
— Ну, тогда жми.
Машины шли медленно, и снег отлетал от них тугой, словно каучук. Дорогу теперь приходилось расчищать почти через каждые десять километров. Лбы у водителей начали шелушиться от пота, козырьки шапок оторвались и все время налезали на глаза. Геметов скрипел зубами. Проценко пел:
До тебя мне идти далеко,
А до смерти четыре шага.
Гостев поправлял его:
— Шесть, шесть шагов.
— Восемь, — замечал Сейфуллин, — я сам высчитывал.
Наташа смеялась. Геметов переставал скрипеть зубами и переглядывался с шоферами.
А когда во время очередного привала Наташа отобрала у всех шапки и пришила козырьки, Геметов сказал:
— От имени и по поручению, словом… большое спасибо…
Утром 31 декабря Геметов начал нервничать. До экспедиции оставалось никак не меньше сорока километров, причем самых страшных: дорога шла вдоль реки, похожей сейчас на лестницу, составленную из битых, нагроможденных друг на друга зеркал.