Пути-перепутья (Пряслины - 3)   ::   Абрамов Федор Александрович

Те самые ворота, через которые он когда-то залезал по углу.

Он сел на промежек, чтобы прийти в себя. Значит, давеча ему не показалось - Варварины глаза были в окошке...

Мысли у него прыгали и скакали в разные стороны, как лягушата. Голова взмокла - не от солнца, нет. Сердце гремело, как колокол. Все, все было точь-в-точь как раньше, когда он был мальчишкой.

Что придумать? Что? Дождаться вечера? Темноты?

Он глянул на солнце - целая вечность пройдет, покуда дождешься вечера.

Так ничего и не придумав, он сел наконец на свое железное сиденье, погнал лошадей вниз, к молотилке.

Ворота на Варвариной повети все так же зазывно были открыты...

У молотилки остановил лошадей (те только этого и ждали), с бесшабашным видом пошел к бабам.

- Пить нету?

Глупее этого, наверно, ничего нельзя было придумать, потому что бабы с нескрываемым изумлением переглянулись меж собой: дескать, какое тебе питье надо - болото с ручьем под боком.

Нюрка Яковлева первая повернула разговор на "божественное":

- С кем целовался? Какая милаха так жарила, что осенью высох?

- Ха-ха-ха-ха!

- О-хо-хо-хо-хо!

Подошедший на смех Ганичев строго заметил:

- График срываешь, Пряслин. Барабан загрохотал.

- Ну ладно! - беззаботно махнул рукой Михаил. И громко, чтобы все слышали: - Пойду к Лобановым. Я еще не привык с лошадями из одной колоды пить.