Пути-перепутья (Пряслины - 3)   ::   Абрамов Федор Александрович

Да мало того: стал куражиться, похваляться какой-то большой должностью, которую ему в районе дали, а потом, когда она, Лиза, начала выговаривать ему все, что у нее накипело на сердце за день, просто взбесился: не тебе, навознице, меня учить!.. Скажи спасибо, что тебя на свет вывели...

А тут, как на грех, в избу вошел Михаил и все, все высказал Егорше: дескать, ты довел дедка до могилы! Своим письмом довел... Из-за тебя старик на Синельгу побрел...

Оба кричали, оба орали - только что кулаки в ход не пускали. И это в девятый-то день!

Тихо, с покаянно опущенной головой подходила Лиза к могиле.

Холмик у Макаровны колосился высоким, тучным ячменем - Лиза весной его посеяла, - а могила Степана Андреяновича была голая, по-сиротски неуютная, с двумя неокоренными сосновыми жердинками, вдавленными сверху в желтый песок. Черные угольки валялись по обе стороны заметно осевшего бугра - остатки от кадильницы с ладаном, которым Марфа Репишная окуривала могилу...

Лиза опустилась на колени.

- Ты уж, татя, прости меня, окаянную. С ума я сошла... Начисто потеряла и стыд, и совесть... Вчера-то уж я знала, что ты меня ждешь... Да я... Ох, татя, татя... Хватит, порасстраивала я тебя немало и живого, а что - таить не буду... Опять у нас все вкривь да вкось пошло... Я уж, кажись, все делала, все как лучше хотела, веником и метелкой вокруг него бегала, а ему - не знаю чего и надо... Ох, да что тебе сказывать, ты ведь и сам все видишь.

Тут Лиза, сложив руки на груди, подняла кверху заплаканное лицо да так и застыла.