Пути-перепутья (Пряслины - 3)   ::   Абрамов Федор Александрович

Савва по этой части тоже старатель был не из последних - в десять душ семью имел. Потом уже без всякой игривости, с неподдельным беспокойством за товарища: - Ты бы, Евдоким Поликарпович, приструнил его маленько. А то как бы он того... из хомута опять не вылез.

Но тут Кондырев сам влетел в каюту. Глаза горят, лицо бледное, потное - не иначе как шах и мат Клавочке, то есть буфетчице.

Покачался-покачался у дверей - артист не из последних - и выпалил:

- Братцы! Цирк на пароходе!

- Да ну?!!

- А что - двинули?

Но Савва Поженский - не зря на плаву двадцать лет - сразу совладал с собой, хотя было какое-то мгновенье - и у него угарным огоньком загорелся старый глаз:

- Бросьте! Не для нас эти забавы.

- А чего? - запальчиво возразил Павел Кондырев. - Подумаешь, с артистками цирка посидеть! Да там и не одни девчонки - такие лбы сидят, ой-ой! Целая бригада из поездки по колхозам да леспромхозам возвращается.

- Эх, Паша, Паша! Мало тебя мылили, вот что. Забыл, как давеча Тропников носом вертел? Дак ведь то в ресторане мы сидели, без паров в голове, а как прореагируют, когда мы середка ночи к этим самым артисточкам закатимся?

Вот это все и решило - Тропников да расчетливая осторожность Саввы.

- Пойдем, Пашка! Ко всем дьяволам этого Тропникова!

А что, в самом деле? Не люди они? Почему должны плясать под дудку какого-то кляузника и ябедника? А потом, он, Подрезов, в отпуске.