Пути-перепутья (Пряслины - 3)   ::   Абрамов Федор Александрович

Пущай, дескать, грамотные люди такие дела делают, а я весь век с топором да с граблями - чего понимаю?

- Не приневоливай, не приневоливай, Михайло Иваныч, я и так богом обижена - всю жизнь одна маюсь... - И все в таком духе до самых ворот.

Но старухи - дьявол с ними. На то они и старухи, чтобы палки в колеса ставить. А как вам нравятся Игнаша Баев да Чугаретти?

Игнаша зубы скалить да людей подковыривать, особенно тех, которые не могут дать сдачи, первый, а туту едва Михаил заговорил про письмо, начал башкой вертеть - мух осенних на потолке пересчитывать.

- В чем дело? - поставил вопрос ребром Михаил. - Бумага не нравится? Давай конкретные предложения. Учтем.

Да, так и сказал. Официально, прямо, как на собрании. Потому как чего агитировать - и так все ясно.

Игнаша раза два перечитал бумагу, так повернул листок, эдак - за что бы уцепиться?

Наконец нашел лаз - Михаил по ухмылке понял. Все время сидел губа за губу, а тут сразу ящерицы вокруг рта заюркали - так ухмыляется.

- А кто это бумагу-то писал? Не ты?

- Допустим, сказал Михаил.

- Ну тогда извини-подвинься... Эдак каждый выпьет да пойдет по деревне бумаги читать...

- Кто выпил? Я?

- Да уж не я же...

В общем, поговорили, обменялись мнениями. Михаил выложил все, что он думает об Игнаше и ему подобных.

Ну, а про то, как он у Чугаретти был, про это надо в "Крокодиле" рассказывать.

Полицка Бархатный Голосок, жена Чугаретти, как злая собачонка, набросилась на него, едва он раскрыл рот. Нет, нет! Не выдумывай лучше.