Пути-перепутья (Пряслины - 3)   ::   Абрамов Федор Александрович

- Ты с какого?С девятьсот шестого? Так? Так. Подрезова, брат, не надуешь. Всех своих коммунистов знаю. А в войну и лошадей по кличкам знал. По всему району, во всех колхозах. Бывало, к примеру, твоей Анфисе звонишь. "Нету, нету лошадей, Евдоким Поликарпович!" Как так нету? А Туча где у тебя? А Партизан? А Гром? Мининой и крыть нечем.

- А все-таки сколько же тебе лет? - спросил Лукашин.

- Хм... Нет, я тебя маленько помоложе. По годам, - как бы мимоходом бросил Подрезов. - С девятьсот седьмого. Знаю, знаю - старше выгляжу. Не ты первый удивляешься. Я, брат, рано жить начал - в этом все дело. Знаешь, сколько мне было, когда я первый раз женился? Семнадцать. - Подрезов смущенно заулыбался. - А жене моей двадцать один, и я ее ученик...

Заметив недоверчивый взгляд Лукашина ухмыльнулся:

- Думаешь сказки рассказывает Подрезов? Нет, правды не пересказать. Выру, речку, знаешь? Приток Пинеги? Ну дак я белый свет, а вернее, ели да сосны на этой самой Выре впервой увидел. Там моя родина. Выселок. За девяносто верст от ближайшей деревни. Беглые солдаты когда-то, говорят, скрывались. Школы до революции, понятно, не было - двадцать домов население. И вся твоя академия Псалтырь да Библия, да и то по вечерам, когда ты уж лыка не вяжешь. Я с восьми лет стал за верстак, а в десять-то я уже рамы колотил... И вот когда мне повернуло уж на семнадцать, приезжает к нам учительница. Первая. Культурную революцию делать. В одна тысяча девятьсот двадцать четвертом году...

- Памятный год, сказал Лукашин.