Страница:
256 из 326
Гибок, строен, всегда до синевы выбрит и всегда надушен, как городская барышня.
Единственно, что, по мнению Подрезова, несколько портило его холеную красоту, это его всегдашняя бледность да болезненно-красные усталые глаза.
Но сейчас, присматриваясь к его кабинету с тяжелыми черными шторами, которыми наглухо были затянуты окна, он, кажется, понял, отчего это. И еще он понял, почему по вечерам в этом доме всегда темно – в лучшем случае иногда видно узкую желтую полоску света в нижнем этаже.
– Так, так, – сказал Подрезов, не спеша, по-хозяйски вышагивая по кабинету. – Давим, говоришь, контру? Может советский народ жить и работать спокойно?
– Может, – улыбнулся Дорохов.
– Сухим держим порох в пороховницах?
– Сухим.
– То-то. В надежных, значит, руках карающий меч? – Подрезов кивнул на портрет Дзержинского на стене.
– В надежных.
В таком вот духе они и говорили. Он, Подрезов, задавал какие-то дурацкие, никому не нужные вопросы, а Дорохов с золотой улыбочкой отвечал. Коротко, его же словами.
В кабинете из-за того, что наглухо запечатаны окна, было жарко. Пот лил с Подрезова.
Он начинал злиться.
Его до глубины души возмущало собственное малодушие. Почему, почему он не рубанет прямо: так и так, мол, товарищ Дорохов, хватит. Проучил ты этого пекашинского дурака – и хватит, гони в шею. Нечего ему зря казенные хлебы переводить.
|< Пред. 254 255 256 257 258 След. >|