Раб   ::   Зингер Исаак Башевис

Пусть, наконец, наступит день! Пусть засветит солнце! - не то просил, не то приказывал он, сам ощущая двоякий смысл своих слов. Они еще означали: пусть придет избавление! Пусть наступит конец мрачному галуту!... Ему следовало бы вести себя тихо, а он вслух произносил псалмы, разные изречения, молитвы и разговаривал с Господом на идиш.

- Отец, хватит с меня! Вода подступает к горлу. Нет у меня больше сил переносись все эти испытания!...

Ни с того ни с сего ему захотелось петь. Начал он с мелодии, которую поют в Иом Кипур перед молитвой "Да вознесется" и перешел к горскому напеву.

Вдруг лес озарился ярким светом. Произошло это в одно мгновение, а не постепенно, как это бывает обычно в час восхода. Словно вспыхнул свет потустороннего мира. Но нет, это было солнце. Все птицы запели, защебетали разом. Стволы сосен воспламенились. Где-то вдалеке, в проеме деревьев пылало зарево. До Якова не сразу дошло, что пламя это - солнце. Он взглянул на дитя. Оно дышало. Он присел в поднес к губам младенца бутылочку с молоком. Сначала он поморщился, не желая ничего другого кроме груди, но вот стал сосать. Впервые за долгие недели Яков ощутил радость. Он еще не все потерял! У него остался сын Сарры! Только бы ему добраться до Вислы! Только бы переправиться паромом на другой берег! А там уж найдется кто-нибудь, кто накормит его сына... Тут же он решил, что назовет его Вениамином. Ведь малютка, как Вениамин, явился сыном печали.

Прошло немного времени, и Яков еще издали увидел пески над Вислой. Значит, он не сбился с пути. Все время он шел в сторону реки.