Ради сына   ::   Базен Эрве

Но тогда что, кроме своей диссертации и небольших вытекающих из нее благ, дал я этой молодой женщине, застывшей в зябкой тоскливой дремоте, жаждущей внимания, развлечений, чего-то нового, неожиданного, тех милых глупостей, которые так мешают распорядку дня преподавателя, но способствуют счастью молодой четы? Ровным счетом ничего. Ничего, кроме серого однообразия буден, которое устраивало мою мать, но от которого сникла и погасла Жизель. Ничего, кроме постоянной сдержанности и почти отроческой невинности. Похвальное усердие пай-мальчика, который ежедневно уезжает и возвращается в одно и то же время автобусом 213, не опаздывая ни на минуту. Редкое целомудрие, обесцвечивающее минуты близости, настолько суровое, что я не мыслил войти в ванную, когда она там купалась, или, не погасив света, принести ей единственное доказательство своей любви.

И все. Да еще близнецов: мальчика, я назвал его Мишелем в честь своего отца, и дочку, которую я назвал Луизой в честь своей матери; их появление Жизель встретила с радостью, которая, впрочем, длилась недолго. Они еще и ходить не научились — почти все заботы о малышах лежали на ее сестре Лоре, серьезной и удивительно хозяйственной девочке, — а Жизель снова стала печальной и молчаливой. В конце концов в дело вмешалась теща. Однажды ненастным вечером я встретил ее около нашего дома; спрятавшись под розовым зонтиком, она поджидала меня.

— Вы до отчаяния благоразумны, Даниэль, — начала она с места в карьер. — Вас, конечно, ни в чем нельзя упрекнуть.