Радость и страх   ::   Кэри Джойс

Табита говорит строгим голосом: - Джон, ты помнишь, что я сказала? Чем это кончится, если ты не будешь слушаться няню?

Джон, отвернувшись к тазу с водой, пускает вместо кораблика мыльницу. На лице его написано не только упрямство, но и хитрость, сквозь младенческую поглощенность собой уже проглядывает живой ум мальчишки.

- Отвечай мне, Джон. - Табита взяла его за локоть. - Ты слышал, что я сказала? Не иначе как шлепки захотел?

Следом за мыльницей Джон молча пускает в таз блюдце из-под губки. Щеки у Табиты розовеют, брови сдвигаются, и на лицо вдруг ложится тень призрак старухи, что называется нравной старухи, то есть такой, которая из житейских битв вынесла не покорность судьбе, а сильную волю и твердые взгляды.

- Слышишь, Джон? Отвечай сейчас же.

Женщины переглядываются. Обе понимают всю значительность этой минуты. Ведь шлепка - последнее средство, дальше нет ничего. Шлепка - это старая гвардия, если она спасует, битва проиграна и впереди - анархия.

Взглядом Табита взывает к няне о помощи, о какой-то подсказке, которая позволила бы не идти на этот страшный риск. Но в такие минуты полководец всегда одинок. Взгляд няньки говорит яснее слов: "Вы и раньше грозились его отшлепать, теперь надо действовать, а за последствия я не отвечаю".

- Ну, так, Джон, - говорит Табита и, ухватив сына за руку, отводит его от таза. - В последний раз тебя спрашиваю.

Но он молчит. Табита, взбешенная таким упрямством, таким умышленным злонравием, задирает ему рубашонку и сильно шлепает, раз и другой.

Тишина. Табита затаила дыхание. Неужели победа за Джонни? Но тут раздается громкий, отчаянный вопль.