Радость и страх   ::   Кэри Джойс

А через три дня, раздобыв на каком-то лондонском складе, а может быть, как кое-кто намекает, и у театрального костюмера, полную форму полковника и две планки орденских ленточек, он сидит в баре Гранд-отеля в Эрсли и рассказывает кучке внимательных и почтительных юнцов, что Бонсеры потомственные военные, что его прадед пал при Ватерлоо во время последней атаки Старой гвардии и что он, черт побери, сам знает, какой глупостью было снова пойти добровольцем, отлично знает, что его ждет. "Англия своих слуг не больно-то жалует, особенно старых солдат. Как кончится война, так на свалку. А почему? Да знает, что никуда они не денутся. Знает, что они всегда под рукой. Кто побывал офицером его величества, тот им до гроба останется. Это в крови".

И те, кто месяц назад стал бы издеваться над любой демонстрацией патриотических чувств, теперь осторожно оглядываются - нельзя ли позволить себе хоть улыбку, и решают не рисковать. Не та атмосфера.

Так полковник с первых же дней войны занял в Эрсли положение если и не слишком обременительное, зато очень выигрышное, вполне устраивающее как его, так и город. А если он временами волочит ногу, или придерживает пальцем веко, а палец дрожит, или забывает имена знакомых - так на эти мелочи смотрят даже сочувственно, ведь все это последствия долгих лет военной службы и фронтовых невзгод.

Многие, конечно, догадываются об истинном положении вещей.