Раковый корпус   ::   Солженицын Александр Исаевич

Костлявые плечи, руки – но это от болезни.

– Не сладилось?

– Она... как это называется... погибла. – Один глаз он закрыл в кривой пожимке, а одним смотрел. – Погибла, но вообще – жива. В прошлом году мы обменялись с ней несколькими письмами.

Он расщурился. Увидел в пальцах мундштук и положил его в карманчик назад.

– И знаете, по некоторым фразам в этих письмах я вдруг задумался: а на самом-то деле тогда, прежде, она была ли таким совершенством, как виделась мне? Может и не была?... Что мы понимаем в двадцать пять лет?...

Он смотрел в упор на Зою тёмно-коричневыми глазищами:

– Вот вы, например – что сейчас понимаете в мужчинах? Ни-чер-та!

Зоя засмеялась:

– А может быть как раз понимаю?

– Никак этого не может быть, – продиктовал Костоглотов. – То, что вы под пониманием думаете – это не понимание. И выйдете замуж – о-бя-за-тельно ошибётесь.

– Перспективка! – покрутила Зоя головой, и из той же большой оранжевой сумки достала и развернула вышивание: небольшой кусочек, натянутый на пяльцы, на нём уже вышитый зелёный журавль, а лиса и кувшин только нарисованы.

Костоглотов смотрел, как на диво:

– Вышиваете??

– Чему вы удивляетесь?

– Не представлял, что сейчас и студентка мединститута – может вынуть рукоделие.

– Вы не видели, как девушки вышивают?

– Кроме, может быть, самого раннего детства. В двадцатые годы. И то уже считалось буржуазным. За это б вас на комсомольском собрании выхлестали.