Рассказы, фельетоны, памфлеты   ::   Гашек Ярослав

Подскакивал, притопывал, покрикивал властно:

– А ну поддай! Еще поддай! Еще раз, давай!

И, гляди, уже бросаетмузыкантам последние монеты.

Прыгает, скачет и, танцуя, подносит выпить музыкантам, кричит:

– Помните, соседи, жив еще Мачек!

Соседи? Не соседи они ему больше. Да не все ли равно...

Ходит Мачек, ходит, под полою фляжка,

Вы ему сыграйте, он еще попляшет...

У Мазуры...

– Эй! Еще раз! – И скачет и поет Мачек: «Ой дана-дана, ой дана-дана-дан!»

Все пошло колесом. Смершанский корчмарь-христианин, музыканты, крестьяне, потолочные балки и стены, святые образки в углу, и белые двери, и цветные кунтуши – все слилось в какой-то неопределенный цвет.

Мачек в плясе вышел из дверей, быстро, как в беге, в плясе прошел по деревне, и у последней избы все вдруг закружилось перед ним: плетни, тучи на небе, гусята на лугу, и Мачек свалился, в последний раз хлопнув себе по коленям...

Сбежались крестьяне, прибежали музыканты, дети столпились вокруг.

– Мачек, ой, Мачек, вставай!

Стали поднимать – упал. Расстегнули кунтуш, Сердце не бьется, и сильная рука странно быстро молодеет.

В тот день не плясали больше в Смерши, отвезли на телеге домой, а Барем был так добр, позволил положить его на кровать в доме, который больше ему не принадлежал.

Умер Мачек, умер! Пришел цирюльник (доктор был далеко, в городе), с важным видом сказал:

– Умер, начисто умер...

Отвезли его в покойницкую на латувском погосте, мимо которого бедный Мачек хаживал плясать в Богатув.