Рассказы и очерки (1850-1859)   ::   Диккенс Чарльз

Так как палуба словно бы дымилась от влаги, я спустился вниз; но там набилось столько пассажиров, нещадно дымивших, что я вернулся на палубу,

Застегнул свой двубортный сюртук и, пристроившись под кожухом гребного колеса, стоял, насколько было можно, прямо, точно мне все нипочем.

Тогда-то я и увидел в первый раз то страшное существо, которое будет предметом этих моих воспоминаний.

У трубы - наверно, в расчете, что ее жар будет его обсушивать так же быстро, как дождь мочить, - стоял, засунув руки в карманы, потрепанный человек в черной потертой одежде, который заворожил меня с того памятного мгновения, как я увидел его глаза.

Где видел я раньше эти глаза? Кто он такой? Почему он напомнил мне сразу Векфильдского священника, Альфреда Великого, Жиль Бласа, Карла Второго, Иосифа с братьями, Королеву фей, Тома Джонса, "Декамерон" Боккаччо, Тэма о'Шентера, венчание венецианского дожа с Адриатикой и Великую Лондонскую чуму? * Почему, когда он согнул правую ногу и положил левую руку на спинку соседней скамьи, я, как это ни дико, мысленно связал его фигуру со словам"!: "Номер сто сорок два, мужской портрет"? Могло ли это значить, что я схожу с ума?

Я снова взглянул на него, и теперь я подтвердил бы под присягой, что он принадлежит к семье Векфильдского священника. Был ли он самим священником, Мозесом, мистером Берчиллом, сквайром или конгломератом из всех четырех *, я не знал; но меня подмывало схватить его за горло и бросить ему обвинение, что в его жилах, каким-то непристойным образом, течет Примрозова кровь. Он загляделся на дождь и вдруг - боже правый! - стал святым Иоанном.