JК
Рассказы из другого кармана (сборник) :: Чапек Карел
Страница: 65 из 182От этого грудь была слишком тяжелой; мать задремала и придавила девочку, вот она и задохнулась. Разумеется, так вполне могло получиться. Ну а дальше что?
— Ну, значит, так оно и было, — продолжал прерванный рассказ пан Кратохвил. — Когда эта женщина увидела, что ребенок мертв, она пошла об этом заявить в церковь, да по дороге увидела колясочку пани Ландовой и передумала: ей пришло в голову, что и за чужое дите этот господин будет платить ей алименты, как и прежде. А еще, говорят, — добавил пан Кратохвил, смутившись, и густо покраснел, — у нее страшно болела грудь от избытка молока.
Пан Витасек кивнул, подтверждая.
— Это тоже верно.
— Знаете ли, — оправдывался пан Кратохвил, я в таких делах не разбираюсь. Так вот, украла она колясочку пани Ландовой, бросила ее в подъезде чужого дома, а Руженку отнесла к себе вместо своей Зденочки. По-видимому, странная это была женщина, с заскоком: свою мертвую дочку она положила в холодильник, ночью, дескать, отнесу и закопаю где-нибудь, — но духу у нее на это не достало.
Между тем явилась пани Ландова.
— Ну мамаша, — говорит ей пан Бартошек, — получайте свою манюнечку.
У пани Ландовой из глаз брызнули слезы.
— Да это же не Руженка! — разрыдалась она. — На Руженке был другой чепчик!
— Черт побери! — взревел комиссар.
— Ну, значит, так оно и было, — продолжал прерванный рассказ пан Кратохвил. — Когда эта женщина увидела, что ребенок мертв, она пошла об этом заявить в церковь, да по дороге увидела колясочку пани Ландовой и передумала: ей пришло в голову, что и за чужое дите этот господин будет платить ей алименты, как и прежде. А еще, говорят, — добавил пан Кратохвил, смутившись, и густо покраснел, — у нее страшно болела грудь от избытка молока.
Пан Витасек кивнул, подтверждая.
— Это тоже верно.
— Знаете ли, — оправдывался пан Кратохвил, я в таких делах не разбираюсь. Так вот, украла она колясочку пани Ландовой, бросила ее в подъезде чужого дома, а Руженку отнесла к себе вместо своей Зденочки. По-видимому, странная это была женщина, с заскоком: свою мертвую дочку она положила в холодильник, ночью, дескать, отнесу и закопаю где-нибудь, — но духу у нее на это не достало.
Между тем явилась пани Ландова.
— Ну мамаша, — говорит ей пан Бартошек, — получайте свою манюнечку.
У пани Ландовой из глаз брызнули слезы.
— Да это же не Руженка! — разрыдалась она. — На Руженке был другой чепчик!
— Черт побери! — взревел комиссар.