JК
Рассказы из книги Опасайтесь лысых и усатых :: Коваль Юрий Иосифович
Страница: 155 из 214-- Мне бы сейчас в руки кисть... Как душа просит. Живопись -- это как еда, питье, нет, это -- жизнь живая...
"А дни, как гуси, пролетали".
Он очень любил эту фразу. Во многих, многих его рассказах снова встречаемся мы с ней -- и тронет душу печаль, которую Борис Викторович называл "весельем сердечным".
Был однажды день. Осенний, сентябрьский.
Солнце пронизало редеющую листву. Легко опускались на бульвар листья, и долго, как в путешествие, шли мы с Борисом Викторовичем к лавочке. Наметили третью, да не добрались, сели передохнуть на вторую.
Борис Викторович всегда-то был светлый, а в этот день, наверное, светлейший.
-- Скоро гуси полетят,-- говорил он,-- с гусиной земли, а уж мне-то -на гусиную землю.
Я засмеялся, стараясь не понять, что такое гусиная земля, сказал, что это он в мечтаниях полетит на родной Север. А он называл землю, где покоятся души поморов.
Он совсем уже ничего не видел, кроме света, и я рассказывал, что происходит вокруг.
-- Это с дерева лист упал. Это дама с бульдогом. Взаимно очень схожи.
Борис Викторович смеялся моим незамысловатым шуткам, попросил подать ему опавший лист и долго держал его, сухонького, в руках.
Он часто доставал папироску, да не позволял подносить спичку, прикуривал сам. Тогда глаза его необыкновенно оживали, устремлялись к точечному огоньку, и медленно приближал он огонек к лицу своему.
-- Я вас никогда не видел,-- сказал он.
"А дни, как гуси, пролетали".
Он очень любил эту фразу. Во многих, многих его рассказах снова встречаемся мы с ней -- и тронет душу печаль, которую Борис Викторович называл "весельем сердечным".
Был однажды день. Осенний, сентябрьский.
Солнце пронизало редеющую листву. Легко опускались на бульвар листья, и долго, как в путешествие, шли мы с Борисом Викторовичем к лавочке. Наметили третью, да не добрались, сели передохнуть на вторую.
Борис Викторович всегда-то был светлый, а в этот день, наверное, светлейший.
-- Скоро гуси полетят,-- говорил он,-- с гусиной земли, а уж мне-то -на гусиную землю.
Я засмеялся, стараясь не понять, что такое гусиная земля, сказал, что это он в мечтаниях полетит на родной Север. А он называл землю, где покоятся души поморов.
Он совсем уже ничего не видел, кроме света, и я рассказывал, что происходит вокруг.
-- Это с дерева лист упал. Это дама с бульдогом. Взаимно очень схожи.
Борис Викторович смеялся моим незамысловатым шуткам, попросил подать ему опавший лист и долго держал его, сухонького, в руках.
Он часто доставал папироску, да не позволял подносить спичку, прикуривал сам. Тогда глаза его необыкновенно оживали, устремлялись к точечному огоньку, и медленно приближал он огонек к лицу своему.
-- Я вас никогда не видел,-- сказал он.