Рахиль   ::   Геласимов Андрей

- Тебе в органах надо работать, - усмехнулся Николай, усаживаясь в машину.

- Ты же говорил, евреев туда не берут.

- Внештатником, - сказал он. - Внештатником, дорогой. Тебя куда отвезти?

- Мне все равно, - ответил я, стоя перед машиной на тротуаре. В принципе, никуда. Можете оставить меня здесь.

* * *

Когда поженились, Любе нравилось заниматься со мной любовью. Вечерами она расстилала постель, а я специально выглядывал из кухни, задержав свой текст о Фицджеральде на середине строки, позабыв об этом несчастном Гэтсби. Из комнаты ее отца доносились стихи Заболоцкого, и я напряженно старался уловить - что конкретно декламирует Соломон Аркадьевич. Если это была "Некрасивая девочка", то у нас еще оставались переводы грузинских поэтов, и, значит, вполне можно было успеть. Но если он переходил к "Старой актрисе", мероприятие приходилось переносить на завтра. После "Актрисы" декламация стихов обычно заканчивалась, и Соломон Аркадьевич начинал путешествовать по квартире. Понятие "закрытая дверь" для него не существовало. Хорошо еще, что он шаркал ногами.

"Это мой дом, - говорил Соломон Аркадьевич. - Не надо в нем от меня запираться".

Чтобы избежать пугливого вскакивания с дивана и неловкого прижимания одеяла к груди, мне пришлось подарить Соломону Аркадьевичу шлепанцы на два размера больше и в деталях исследовать творчество Николая Заболоцкого. При этом я должен был научиться идентифицировать текст через толстую стену и две двери.