Разгон   ::   Загребельный Павел

Карналь повернул и пошел к своему прибежищу. У него было много работы, выходной, если уж на то пошло, принадлежал ему безраздельно.

Ел свое подгоревшее холодное рагу, пил "бромированную" воду из криницы, листал свои бумаги, Кучмиенкову диссертацию отложил на потом, поскольку она никак не подходила к этому простому быту, к нетронутости окружающего мира, рядом с которым даже мудрейшие разговоры о математизации показались бы упрощенно-бессмысленными.

Днем заметил в избушке то, чего вчера не видел. На стене над столиком висела старая иконка. Просто липовая дощечка, заключенная в нечто черное, плоское подобие ящичка, ни резного оклада, ни стекла. Время с беззаботной щедростью оставляло на лице святого свои напластования, так что уже невозможно было разобрать, кто там намалеван, Николай ли Угодник или сам Спаситель, но Карналя заинтересовал не святой и не сама икона, хотя могла быть и весьма старой и, может, редкостного письма. Его внимание привлек краешек пожелтевшей бумаги, высовывавшийся из щели в черном иконном укрытии. Карналь снял икону со стены, откинул два жестяных крючочка сбоку, открыл ящичек. За иконной доской лежали сложенные вчетверо два листика бумаги, когда же развернул их, оттуда выпала маленькая, тоже пожелтевшая от давности фотография. Худая высоконогая девчушка, два мышиных хвостика темных волос, глаза - во все лицо. Зеленоватые, словно тигриные. Глаза укротительницы и повелительницы.