Страница:
32 из 797
— Если меня воротит от попов, это еще не значит, что я не верю в Бога.
— А дома-то как к этому относятся? — сказал Попейе. — Тете, к примеру, что говорит?
— Эта история с горничной меня прямо пришибла, — сказал Сантьяго.
— Да выбрось ты это из головы, не сходи с ума, — сказал Попейе. — А, кстати, почему Тете сегодня на пляж не пришла?
— Она с девчонками пошла в Регатас, — сказал Сантьяго.
— Рыженький такой, с веснушками? — говорит Амбросио. — Сынок сенатора Эмилио Аревало? Как же, как же. Так она за него, значит, вышла?
— Терпеть не могу ни рыжих, ни конопатых, — скривила губы Тете. — А он и то и другое вместе. Фу, гадость какая.
— И ведь самая-то гнусь в том, что ее из-за меня рассчитали, — сказал Сантьяго.
— Не столько из-за тебя, сколько из-за Чиспаса, — утешил его Попейе. — Ты ж ведь и не знал, что такое приворотное зелье.
Брата Сантьяго теперь звали просто Чиспасом, а в те времена, когда он баловался штангой в Террасас, — Чиспасом-Тарзаном. В военно-морском училище пробыл лишь несколько месяцев, потом его оттуда вышибли (по его словам, за то, что дал по морде одному мичману), и он слонялся без дела, пил, играл в карты, задирался со всеми встречными. Захаживал и в «Овало-де-Сан-Фернандо», грозно обращался к Сантьяго, показывая на Попейе, Тоньо, Коко и Лало: ну-ка ты, академик, с кем из них хочешь померяться силами? Однако с тех пор, как его устроили в контору дона Фермина, притих и взялся за ум.
— Да знал я, только никогда не видел сам, — сказал Сантьяго.
|< Пред. 30 31 32 33 34 След. >|