Река   ::   Бондарев Ю В

Кедрин ознобно дрожал, как раздетый на морозе, вздрагивали запекшиеся губы, закрытые веки; раз с усилием приоткрыл воспаленные глаза, увидел Аню, долго бессмысленно глядел на нее неузнавающим, затуманенным взглядом и, зажмуриваясь, снова подхваченный бредом, в ознобе застучал зубами, быстро, несвязно заговорил что-то непонятное, дикое, и ей почудилось, будто огромной черной тенью над головой завитал страх бессилия, похожий на отчаянье и одиночество среди гудения этого ветра над палаткой, среди этого нескончаемого дождя, шелестящего по брезенту.

- Аня! Доктор!.. - донеслись до нее приглушенные вскрики из летящего за палаткой гула. И она, вздрогнув, вскочила, поспешно отдернула полог: это был голос Свиридова.

Ветер вместе с брызгами дождя хлестнул по лицу, заплескался полог, обдало сыростью, все шумело, раскачивалось в темноте, и возле палатки полз, скакал по мокрой траве ослабший луч фонарика.

- Свиридов! - крикнула Аня.

Хрипло дыша, он подковылял к ней темнеющим комом, втиснулся в палатку, едва держась на ногах, бросил у самого входа охапку дров, весь расслабленный, подкошенно опустился на ветви, землисто-серое мокрое лицо его дергалось, болезненно кривясь, грязные руки зачем-то ощупывали правую ногу.

- Что с вами, Свиридов?

- Да что вы спрашиваете? Спасибо вам в шляпу! Загоняли, как ишака, нашли мальчика! - с озлобленностью выдохнул он, взад и вперед раскачиваясь. - На дерягу упал в какую-то яму, ногу... ногу я вывихнул, ну что я теперь с этой ногой?..

Аня, глядя пристально потемневшими глазами, сказала:

- Покажите ногу. Снимите сапог.

Тогда он, кряхтя, стиснув зубы, начал с ее помощью снимать сапог и, оголив ногу, отдуваясь, с напряжением держал ее на весу двумя руками, щеки его налились краснотой.

Она стала на колени около него, осмотрела, ощупала ногу и легким движением дернула ее, проговорила как можно спокойнее:

- Ничего страшного. Потерпите.