Рисунки баталиста   ::   Проханов Александр Андреевич

Веретенов вяло направился в тень. Сел на сорную гривку травы рядом с военными, всматриваясь в горячую даль. Вспомнил, как выглядело напоследок лицо сына.

– Не могу я, честно тебе говорю, не могу! – говорил прапорщик, сбив на затылок фуражку, расстегнув душивший ворот. – Я лучше десять раз в засаду пойду, на минное поле пойду, чем гробы провожать! Второй раз посылают! Первый раз с гробом приехал, так они на меня налетели, мать и отец, вся ихняя родня деревенская. «Ты нам сына живого отдай!.. Живого брал, живого отдай!..» А как я им объясню!.. Уж потом смирились, за стол, на поминки пригласили. Велели рассказать, как погиб… Веришь, нет, лет десять не плакал, а там сижу среди людей и плачу!.. Ты мне веришь, нет?

– Верю! Чего мне не верить! – отвечал второй, тоже прапорщик, должно быть, водитель.

Веретенов увидел: в кузове грузовика стоит длинный дощатый ящик. И на досках, ярко-белых, грубо отесанных, карандашом что-то написано. «Марков», – прочитал он. – «Гроб», – догадался он в страхе.

– Я тебе честно скажу, лучше мне самому подорваться, чем сейчас в Союз лететь! Веришь ли, нет? Вот тут вот как кол стоит! – Прапорщик резанул себе ладонью по горлу. – Веришь мне или нет?

– Верю, – ответил второй. – От этого ничего не поможет.

Веретенов почувствовал, как заломило в груди. Но боль была не от пули, не в ребрах, а глубже, в самом сердце. В нем, тяжко ухающем, расплывался огромный кровоподтек.

От грузовика слабо пахло бензином. Темнела на досках ящика надпись.