Родичи   ::   Липскеров Дмитрий

В своем длиннополом шаляпинском пальто он метался шекспировской «Бурей» по приемному покою и отнюдь не тенором, а басом кричал, что брат его сейчас гибнет в недрах сей гадкой больнички, а его, ЕГО — народного любимца России, не пущают проститься с родной душой, как будто в махровые царские времена гоняют еврейчиков!..

Лидочка смотрела на выступление Алика с неподдельном интересом. Уже в лифте Великая высказала свое мнение:

— Тебе, Алинька, в театр драматический нужно было подаваться! Огромного бы таланта артистище вышел! А так что это — теноришко, хоть и народный!..

Конечно, обладатель шаляпинской одежки обиделся и в лифте сопел.

Ни тот, ни другая на Веру внимания не обращали вовсе.

Между тем душа Веры находилась между небом и землей, как и кабина лифта. Сердечко девушки отчаянно стучало, словно пыталось вырваться из грудной клетки и вылететь на просторы бессмертия!

Ее заметили.

— Не трясись! — схватила старуха за руку.

— Я не трясусь!

Пальцы Лидочки были сухи и безжизненны.

— Выживет твой мальчик, сердцем чую…

— Сама чую! — вдруг грубо ответила Вера.

Старуха поглядела на девицу с интересом, но руки ее не отпустила. А девушке показалось, что сожми она сейчас пальцы Великой покрепче, все трухой ссыплется…

Лифт остановился, и они вышли.

— Где наш? — обернулась Лидочка навстречу рыжему человеку в хирургических одеждах.

— Вы кто? — поинтересовался хирург.

Лидочка назвала свою громкую на весь мир фамилию.

— А я — Боткин!

— Я, дружок, — пояснила старуха, — я настоящая, а ты фальшивый!..