JК
Родичи :: Липскеров Дмитрий
Страница: 45 из 331Но вместе с тем что-то теплилось у него в душе: крошечная надежда обнаружить когда-либо то, что делает обычную плоть — Божественной!
Щелкнув перчатками, обрядившись в прорезиненный халат, Ахметзянов откинул с покойной простыню и с удовлетворением отметил, что погибшая голая и не надо тратить времени на срезание одежды.
Записал: «Особа женского пола, на вид тридцать — сорок лет, волосы черные, крашеные…»
Зачем я о волосах, подумал патологоанатом, как будто милиционер на месте происшествия! Вычеркнул про цвет и продолжил: «Множественные переломы конечностей, сдавливание с повреждением основных органов грудной клетки, несовместимые с жизнью травмы головы…»
Зафиксировав на бумаге подробности, Ахметзянов вооружился скальпелем, сделал длинный надрез вдоль икряной мышцы покойной с внутренней стороны. То, что он увидел в ране, на мгновение вернуло его в детство, когда Ахметзянов верил, будто в конечностях человеческих скрыты волшебные механизмы.
Нечто, блеснувшее металлом под ошметками рваных мышц, заставило его глаза азартно засиять.
— Ай ты! Ай ты! — зашептал Ахметзянов, боясь спугнуть мечту. — Ай-ай!
Он командовал себе: «Скальпель, зажим, сушить», — пока, наконец, не добрался до металла. Несколько минут вглядывался и не предпринимал никаких действий, затем осмотрел ногу с тыльной стороны, обнаружил старый шрам, обозвал себя идиотом, скинул перчатки, уселся в кресло и вновь открыл «Российский балет» на рубрике «Премьеры».
— Надо же! Проглядеть шрам! — бормотал раздосадованный врач.
Щелкнув перчатками, обрядившись в прорезиненный халат, Ахметзянов откинул с покойной простыню и с удовлетворением отметил, что погибшая голая и не надо тратить времени на срезание одежды.
Записал: «Особа женского пола, на вид тридцать — сорок лет, волосы черные, крашеные…»
Зачем я о волосах, подумал патологоанатом, как будто милиционер на месте происшествия! Вычеркнул про цвет и продолжил: «Множественные переломы конечностей, сдавливание с повреждением основных органов грудной клетки, несовместимые с жизнью травмы головы…»
Зафиксировав на бумаге подробности, Ахметзянов вооружился скальпелем, сделал длинный надрез вдоль икряной мышцы покойной с внутренней стороны. То, что он увидел в ране, на мгновение вернуло его в детство, когда Ахметзянов верил, будто в конечностях человеческих скрыты волшебные механизмы.
Нечто, блеснувшее металлом под ошметками рваных мышц, заставило его глаза азартно засиять.
— Ай ты! Ай ты! — зашептал Ахметзянов, боясь спугнуть мечту. — Ай-ай!
Он командовал себе: «Скальпель, зажим, сушить», — пока, наконец, не добрался до металла. Несколько минут вглядывался и не предпринимал никаких действий, затем осмотрел ногу с тыльной стороны, обнаружил старый шрам, обозвал себя идиотом, скинул перчатки, уселся в кресло и вновь открыл «Российский балет» на рубрике «Премьеры».
— Надо же! Проглядеть шрам! — бормотал раздосадованный врач.