JК
Родные и знакомые :: Киекбаев Джалиль Гиниятович
Страница: 73 из 428Несколько человек бросились разнимать дерущихся, а озорные люди, напротив, принялись подзадоривать:
— Покрепче, Самигулла! Костяшками его, костяшками!
— И за изгородь вломи!
— Да, про изгородь-то забыли! Давай уж заодно!
— Ахмади-агай, не поддавайся!
Драчунов развели, усадили — запыхавшихся, побагровевших — на свои места. Самигулла с победоносным видом вытер полой бешмета пот со лба, выкрикнул:
— Ну что — получил? Ишь ты, нашёл вора!
Ахмади, однако, тоже не считал себя побеждённым. Он отозвался мстительно:
— А ты вор и есть! И деды-прадеды твои были воры.
— Ты могильный прах не трогай, гад! Ты вот меня попробуй тронь!
— Ещё трону! И не так, как ты…
— Слышите — стращает! В суд, что ли, подашь? Айда, подавай. И мы не безъязыкие, найдём, что сказать!
— С тобой, голодранцем, и разговаривать не стоит. У тебя, как рот разинешь, все потроха видать. Тьфу!
Ахмади встал, плюнул и демонстративно ушёл со схода.
— Ты своим богатством, нажитым чужим по том, не чванься! Ещё встарь было сказано: не велик от неправедного богатства прок, оно не на долгий срок, — прокричал вслед Самигулла.
Народ группками начал расходиться по домам.
— Ловко отделал Самигулла твоего тёзку, а? — сказал Апхалик Ахмади-кураисту. Идти им было в одну сторону.
— Что заслужил, то и получил.
— Теперь пожалеет, что сболтнул.
— Запомнит урок.
— Через кого же он этот слух пустил?
— Да через жену, через кого же ещё? У неё ж рот — во! Как будто лопатой прорубили.
— И язык змеиный. Ахмади, говорят, сам её побаивается. Крепко она его держит.
— Ну, это ладно… Вот жалко Киньягулову гречиху.
— Покрепче, Самигулла! Костяшками его, костяшками!
— И за изгородь вломи!
— Да, про изгородь-то забыли! Давай уж заодно!
— Ахмади-агай, не поддавайся!
Драчунов развели, усадили — запыхавшихся, побагровевших — на свои места. Самигулла с победоносным видом вытер полой бешмета пот со лба, выкрикнул:
— Ну что — получил? Ишь ты, нашёл вора!
Ахмади, однако, тоже не считал себя побеждённым. Он отозвался мстительно:
— А ты вор и есть! И деды-прадеды твои были воры.
— Ты могильный прах не трогай, гад! Ты вот меня попробуй тронь!
— Ещё трону! И не так, как ты…
— Слышите — стращает! В суд, что ли, подашь? Айда, подавай. И мы не безъязыкие, найдём, что сказать!
— С тобой, голодранцем, и разговаривать не стоит. У тебя, как рот разинешь, все потроха видать. Тьфу!
Ахмади встал, плюнул и демонстративно ушёл со схода.
— Ты своим богатством, нажитым чужим по том, не чванься! Ещё встарь было сказано: не велик от неправедного богатства прок, оно не на долгий срок, — прокричал вслед Самигулла.
Народ группками начал расходиться по домам.
— Ловко отделал Самигулла твоего тёзку, а? — сказал Апхалик Ахмади-кураисту. Идти им было в одну сторону.
— Что заслужил, то и получил.
— Теперь пожалеет, что сболтнул.
— Запомнит урок.
— Через кого же он этот слух пустил?
— Да через жену, через кого же ещё? У неё ж рот — во! Как будто лопатой прорубили.
— И язык змеиный. Ахмади, говорят, сам её побаивается. Крепко она его держит.
— Ну, это ладно… Вот жалко Киньягулову гречиху.