Родственники   ::   Бондарев Ю В

Он увидел лицо Грекова, качнувшееся над столом, - желтовато-розовое, мало тронутое морщинами, чистое, точно утром было тщательно вымыто детским мылом. Под косматыми, выгнутыми легким удивлением бровями голубели, наивно моргали глаза; округлые плечи поднялись так, что темная рабочая курточка с кармашками сморщилась на груди.

- Не понимаю! - повторил Греков и с наивно-серьезным выражением молитвенно сложил перед собой руки. - Вы меня ставите в неловкое положение. Письмо вашей покойной матери адресовано мне. И не только на конверте мое имя... Но и содержание. По каким мотивам я должен вам вернуть его? Я предполагаю, дорогой, что я не так вас понял... Может быть, вы поясните, голубчик?

Лицо Грекова подергивалось. Двигалась кожа лба, светло-голубые глаза стали туманными, были неопределенно устремлены в угол кабинета вроде бы в задумчивой рассеянности, а пальцы его начали отстукивать по краю стола такты барабанного марша, и почудилось Никите: он, не разжимая губ, мычал в такт этого отстукивания.

- Вы понимаете, о чем я говорю! - прерывая молчание, наконец произнес Никита. - Отдайте мне письмо. Вы положили его в сейф. Я не хочу, чтобы письмо моей матери было у вас!

- Мм...м? Что такое? - Греков перестал отстукивать такты марша. Позвольте, милый, голубчик, вы меня ставите в глупейшее положение человека, присвоившего чужое! - сказал Греков, все не возвращая свой нездешний взгляд из пространства, и повторил: - Письмо? Я присвоил чужое письмо? Фантастический рассказ какой-то, Жюль Верн... Позвольте, позвольте... Сейчас отлично все выясним.