Роман воспитания   ::   Горланова Нина

В общем, пока я оформляю, Насте ни слова не говорите!

Легко сказать: не говорите! Фигура умолчания буквально стояла в квартире. Света о нее спотыкалась, фигура росла, пухла, нельзя было пройти по комнате, чтоб не стукнуться о нее. И Света потащила Мишу из дому, в кино хотя бы...

Света уже красила губы, и Настя ей заметила:

- Ты могла бы сейчас затеряться в парижской толпе!

Слова были Мишины, но само умение вовремя сказать, прилепиться, понравиться - собственное, Настино. Хватка у нее, конечно...

Миша по дороге говорил: ничего, в детдоме она не пропадет - щеки вон налиты румянцем, руки налились силой. А помнишь?..

- Ну как Настя? Что рисует сейчас? - спрашивали в фойе у Ивановых знакомые - Света вздрагивала и что-то мямлила про Дали.

Света любила Тарковского: золотое освещение лиц, полутени, рембрандтовские говорящие глаза. Но тут шприцы в фильме опять напомнили ей вечные уколы Насте... Вдруг рембрандтовское ушло с экрана и хлынуло многоцветье Зоны, словно с картин Насти полилось раздолье красок. Операция над душой Светы шла под наркозом искусства, так что казалось, делают ее другим (то Писателю, то Ученому). Это им больно. Но вдруг режиссер забыл про наркоз: на экране пошли сплошь сломанные рельсы, проржавевший металлолом, шприцы уже покореженные... это страх перед Комнатой, где сбываются желания. Даже не так: сбываются там сокровенные мечты.