Роман воспитания   ::   Горланова Нина

Но Настя уже не слушала ее - она сомлела, задремала. Тетя Фая бросила на пол фуфайку, Настя повалилась на нее и захрапела.

Утром тетя Фая начала упрекать радио: оно говорило, что хлеб не подорожает, а хлеб подорожал ведь! В ответ послышался голос артиста Леонова, сдобный такой, какой у него бывает в ролях пьяниц. Голос сказал:

- Курица свежая... и яйца свежие, вчера еще были в жопке... рынок это рынок...

Настя открыла глаза и увидела, что "Леонов" сидит здесь и считает деньги. Красные его глаза окружены коричневыми кругами, как на иконах. Будто он что-то вредное для здоровья, но полезное для народа вытерпел.

- Теть Фай, где мое пальто? Пойду я...

- Шелупонь! - басом крикнул "Леонов", и она поняла, что надо молчать.

- Няргушу-то пите? - с пермским акцентом спросила тетя Фая.

- Какую няргушу? - спросила Настя.

- Брага. Мужики ее выпьют и няргают, стонут. Куда ты, Наська, без пальто пойдешь! Холод ведь... замерзнешь. Вон у тебя что с носом - по этим соплям можно в окиян выплыть.

Тетя Фая сказала "окиян" и "сопли", Настя вспомнила, как плакала Сонечка: "Ага, у меня сопли, а у принцесс не бывает соплей!"

Значит, продали на рынке Настино пальто и купили еду: курицу, яйца... ну и ну! Показали что? Свою сучность... Ивановы, конечно, дураки; дураков, конечно, много, но все они злые, а Ивановы - добрые дураки.

Настя заскулила и сразу же увидала, как над ее головой навис огромный кулак "Леонова". Она замолчала.