Роман   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

С этого мгновенья Роман не спускал глаз с необычной пары: и отец, и дочь заинтересовали его, тем более что в предобеденной суматохе их никто не познакомил. Теперь же Роман стеснялся справиться о незнакомцах и лишь наблюдал за ними.

Праздничный обед тем временем плавно катился под гору: полные краснощекие кухарки подали трехведерный самовар, завалив стол сладкими пирогами, плюшками, ватрушками, печеньями, вареньем всевозможных сортов в разнокалиберных вазочках и розетках; лафитники и графинчики с ликерами, хересом и мадерой – все сверкало, искрилось, светилось оттенками в лучах вечернего солнца наподобие сказочного хрустального городка.

Уже было много и выпито и съедено, уже отец Агафон целовался с дьяконом, повторяя слезно «будешь мя отпевати, отец благочтивый», а попадья уговаривала родню «навеки поселиться в их доме», уже хлещущий из самоварного носика кипяток норовил угодить мимо чашек, а пироги и ватрушки с мягким проворством исчезали под столом; уже возникла в окне наподобие лешего ликующая физиономия хмельного Парамоши Дуролома, заставившего забросать его плюшками, уже, наконец, привставший Антон Петрович картинно выхватил из кармана карточную колоду, требовательно объявив, что «пора, наконец, и по бубендрасам!». В пылу веселья незаметно исчезли Зоя с Воеводиным, Рукавитинов и те самые девушка с отцом.

Роман почувствовал, что ему тоже пора. Раскланявшись с хозяевами, он пробрался в прихожую, накинул пальто, взял шляпу и вышел. Время праздничного дня пролетело незаметно: солнце не так давно зашло, и сиреневые сумерки легли на Крутой Яр.