Роман   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

 – Очень даже возможно, что действительно все это тебе снится. Но рыжики не есть сон, рыжики остаются рыжиками, даже во сне. А наши рыжики и подавно. Они, как совершенно верно заметил бы все тот же Платон, есть некий изначальный эйдос, в себе и для себя сущее, черт меня задери!

– Антоша, прекрати, – махнула рукой Лидия Константиновна. – Ромушка, как здоровье тети Кати?

– Она в добром здравии.

– Слава Богу. Мы здесь всего два месяца, а мне кажется, будто не видела ее вечность. Как успехи Любани?

– Только что вернулась из Швеции.

– У нее были гастроли?

– Да. Два концерта.

– Интересно, как она теперь играет? Я не слышала ее больше года.

– Чудно. Накануне своих сборов я упросил ее сыграть.

– Что она играла?

– Партиту Баха. Изумительно. И скрипка у нее прекрасная. Новая.

– Какая?

– Гварнери.

– Любаня прекрасный музыкант, судари мои, – проговорил Антон Петрович. – Одно меня настораживает в ней – слишком легкая творческая судьба.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Лидия Константиновна.

– Слишком все прямо и очевидно: консерватория – и сразу же признание.

– Но, Антоша, она действительно очень одарена.

– Безусловно. Однако когда талант принимается публикой с такой легкостью, это может повредить ему. Я имею в виду талант исполнительский. Человек в таких условиях быстро теряет чувство меры, перестает трезво оценивать себя.

– Но, дядюшка, это зависит от человека.