Романтик   ::   Горький Максим

Он ввёл Фому в кружок, где маленький, остроносый товарищ Марк, размахивая руками, похожими на птичьи лапки, скороговоркой рассказывал о рабочем движении на Западе, - Фоме сразу понравились эти рассказы, и после нескольких чтений он, прижимая руку, пропитанную лаком, ко груди, разливался:

- Это я понимаю, Алёша! Это действительно! Существует...

Сухой, ехидный Сомов, прищурив зеленоватые глаза и поджимая губы, спрашивал:

- Что - существует?

- Это самое влечение к соединению человеков - это есть! Примерно я: мне всё равно - крестный ход, пожар, гулянье - вообще ежели где народ собрался, то меня туда нестерпимо тянет! Народ! Вот тоже церковь - почему я в церковь люблю ходить? Собрание душ потому что!

- Это пройдёт с тобой! - пообещал Алексей, усмехаясь. - Когда ты усвоишь идею...

Фома ударил себя в грудь кулаком, радостно воскликнув:

Я её усвоил! Вот она, тут! Её-то я прежде всего и схватил. Теперь она для меня как божья матерь всех скорбящих радость...

- Поехал!

- Нет, погоди: приидите ко мне все труждающиеся и обременённые - так? Она?

- Да ведь это, чудак ты, евангелие!

- Ничего не значит! Она, я так понимаю, везде одна и та же. Виды разные, рисунок - разный, а образ один! Матерь любви она! Верно?

Когда Алексей сердился, его верхняя губа поднималась вверх, острый нос вздрагивал, и зелёные зрачки округлялись, точно у птицы.