JК
Россия молодая. Книга 1 :: Герман Юрий Павлович
Страница: 118 из 822 – Кончил косопузого!
Бродячий попик бежал издали на бой, вопил:
– Бей его, бей, я его, окаянного, знаю, бей об мою голову, дери бороду...
– Бежим, кормщик! – отчаянным голосом крикнул Митенька. – Бежим, дядечка!
Только от этого голоса кормщик пришел в себя, подумал малое время, посмотрел в синее лицо келаря и быстро, почти бегом зашагал к Стрелецкой слободе. Долгое время он, петляя между избами, меж лавками гостинодворцев, заметал след, по которому уже двинулись конные рейтары, отыскивая денного татя, учинившего разбой, и кому? Самому отцу келарю Николо-Корельского монастыря!
Прижавшись к горелому строению, Рябов притаился, пропустил рейтаров вперед. Ругаясь, они не заметили его, поскакали на Мхи, – туда убегали все тати, оттуда их тащили в узилище, на съезжую за решетки. Рябов угрюмо смотрел им вслед. Да нет, не возьмешь, не таков кормщик Рябов глуп уродился, чтобы за так и пропасть, чтобы самому в руки даться...
Митенька, припадая на одну ногу, добежал к Рябову, задыхаясь прижался к обугленной стене.
– Ох, и запью ж я нынче, Митрий! – негромко, сощурившись, все еще круто дыша от бега, молвил Рябов. – За все за мое горькое, многотрудное, тяжкое. Ох, запью...
– Дядечка...
– А ты не вякай. При мне будешь...
– День стану пить, да еще день, да едину ночь разгонную. Запомнил?
– Запомнил, дядечка, – с тоской и болью, шепотом произнес Митенька.
– То-то! И тухлыми очами на меня не гляди! Не покойник я, чай...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
С медведем дружись, да за топор держись.
Пословица
Другу добро, да и себе без беды.
Бродячий попик бежал издали на бой, вопил:
– Бей его, бей, я его, окаянного, знаю, бей об мою голову, дери бороду...
– Бежим, кормщик! – отчаянным голосом крикнул Митенька. – Бежим, дядечка!
Только от этого голоса кормщик пришел в себя, подумал малое время, посмотрел в синее лицо келаря и быстро, почти бегом зашагал к Стрелецкой слободе. Долгое время он, петляя между избами, меж лавками гостинодворцев, заметал след, по которому уже двинулись конные рейтары, отыскивая денного татя, учинившего разбой, и кому? Самому отцу келарю Николо-Корельского монастыря!
Прижавшись к горелому строению, Рябов притаился, пропустил рейтаров вперед. Ругаясь, они не заметили его, поскакали на Мхи, – туда убегали все тати, оттуда их тащили в узилище, на съезжую за решетки. Рябов угрюмо смотрел им вслед. Да нет, не возьмешь, не таков кормщик Рябов глуп уродился, чтобы за так и пропасть, чтобы самому в руки даться...
Митенька, припадая на одну ногу, добежал к Рябову, задыхаясь прижался к обугленной стене.
– Ох, и запью ж я нынче, Митрий! – негромко, сощурившись, все еще круто дыша от бега, молвил Рябов. – За все за мое горькое, многотрудное, тяжкое. Ох, запью...
– Дядечка...
– А ты не вякай. При мне будешь...
– День стану пить, да еще день, да едину ночь разгонную. Запомнил?
– Запомнил, дядечка, – с тоской и болью, шепотом произнес Митенька.
– То-то! И тухлыми очами на меня не гляди! Не покойник я, чай...
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
С медведем дружись, да за топор держись.
Пословица
Другу добро, да и себе без беды.