JК
Россия молодая. Книга 1 :: Герман Юрий Павлович
Страница: 550 из 822А пуще всего пасись ты воеводу. Злокознен и пакостен. И в чести у государя...
– За что же в чести?
– Стрельцы, взбунтовавшись, для казни иноземца Францку Лефорта требовали. Того Лефорта ныне в живых нет. Требовали стрельцы, взбунтовавшись на Азове, князя Прозоровского. Ну, думай...
Сильвестр Петрович молчал.
– Тот Лефорт первым человеком при государе был. Дебошан французский, по верности един. Остался другой – Алешка князь Прозоровский. Вернейший для государя... Понял ли?
– Понял! – невесело сказал Иевлев.
– Состоит еще при воеводе думный дворянин Ларионов. Хуже собаки свет не знал. Сей Семеныч, пужая воеводу смертью, бунтом, копьями, всю власть себе забрал; Алексей Петрович только лишь водку пьет, да, прохладен будучи, чего думный прикажет, то и сделает. А Петру Алексеевичу об том говорить – безумно. Не поверит ни вот эстолько, да еще прибьет. Молокоедов дьяк там – изветчик, Абросимов, Гусев. Ты их сильно пасись, чадо, им всякое твое слово перескажут, они его переврут – и пропала голова. Тяжко тебе здесь будет, так многотрудно, что и не сказать. Да, милый, как жить-то станешь? Трудно, всем трудно, голова, ей-ей, бывает гудит... Вот – раскольники, приказано мне с ними управляться...
– За что же в чести?
– Стрельцы, взбунтовавшись, для казни иноземца Францку Лефорта требовали. Того Лефорта ныне в живых нет. Требовали стрельцы, взбунтовавшись на Азове, князя Прозоровского. Ну, думай...
Сильвестр Петрович молчал.
– Тот Лефорт первым человеком при государе был. Дебошан французский, по верности един. Остался другой – Алешка князь Прозоровский. Вернейший для государя... Понял ли?
– Понял! – невесело сказал Иевлев.
– Состоит еще при воеводе думный дворянин Ларионов. Хуже собаки свет не знал. Сей Семеныч, пужая воеводу смертью, бунтом, копьями, всю власть себе забрал; Алексей Петрович только лишь водку пьет, да, прохладен будучи, чего думный прикажет, то и сделает. А Петру Алексеевичу об том говорить – безумно. Не поверит ни вот эстолько, да еще прибьет. Молокоедов дьяк там – изветчик, Абросимов, Гусев. Ты их сильно пасись, чадо, им всякое твое слово перескажут, они его переврут – и пропала голова. Тяжко тебе здесь будет, так многотрудно, что и не сказать. Да, милый, как жить-то станешь? Трудно, всем трудно, голова, ей-ей, бывает гудит... Вот – раскольники, приказано мне с ними управляться...