Россия молодая. Книга 1   ::   Герман Юрий Павлович

– Слушай, Кузнец, – заговорил Иевлев. – Я про тебя ведаю, что добрый ты мастер. Великая беда, страшное разорение грозят городу Архангельскому...

Кузнец повел на Иевлева взглядом, отворотился.

– Чем лежать в гробу, – горячась и раздражаясь, говорил Сильвестр Петрович, – чем людей отвращать от истинного труда, ты бы пошел на Пушечный двор да за дело взялся. Али не русская кровь в жилах твоих течет? Все пушечное дело в руках иноземца, а свой искусник, ведающий то художество, лежит живой в гробу, дабы в нем страшного суда дожидаться. В уме ты? Сирот, вдов, стариков архангелогородских не жалеешь? Отвечай, что молчишь?

В лице Кузнеца ничего не изменилось. Он отвернулся и не сказал ни слова.

– Уведите его в келью! – приказал Афанасий.

Кузнеца увели. Владыко, проводив его взглядом, сказал:

– Пострадать ищет, да я не даю. Четвертый день маковой росинки в рот не взял, не ест и даже воды не потребляет. Постится! Ничего, масленая скоро – не помрет... Еще дела есть ли? Говори быстро, не то сказывателя кликну!

Дел больше не было никаких. Афанасий кликнул келейника, велел ему звать деда. Пришел слепой старик, белобородый, с лицом, словно тесанным из камня, выпил ковш крепкой водки, закусил рыбой. Келейник подал ему гусли. Дед щипнул струны, запел могучим низким голосом. На мгновение Иевлеву показалось, что под ударами ветра заколебался, зашумел вековой сосновый бор. Сладкая дрожь прохватила его, на глаза вдруг навернулись слезы.